Назначенный день рождения
С началом бомбежек Архангельска детский дом расформировали. Его директор перед отправкой в Неноксу дал Вере наказ, которому она следовала с 1942 года и до перестройки: «Никогда никому не говори, что твои родители были репрессированы». В 1998 году родителей реабилитировали. Тогда же у Веры Михайловны появился второй, настоящий день рождения. Все про свое детство она помнит. Вспоминать не хочет. Непроходящая боль - между короткими строчками: мама, кажется, была очень красивой. Она все время болела и умерла. Следом - отец. Потом был детдом. Нет, ничего плохого про него: «Там, знаете, какие люди работали? Не то чтобы украсть, свое из дома нам приносили». В 1998-м Вера Михайловна узнала, что ее фамилию носил хутор на Харьковщине, за владение которым родителей угнали на Север. Еще оказалось, что свой год рождения она запомнила правильно. А дня рождения у нее до восемнадцатилетия не было. Всенародный праздник выборов в Верховный Совет застал Веру в Пертоминске, куда уехала из Неноксы с короткой справкой: такая-то направляется на работу туда-то. Голосовать надо и хочется, но доказательства, что уже можно, нет. Знающие люди, а таких после войны и во время репрессий было много, послали в больницу, к главврачу. Он ей назначил дату рождения для паспорта. Не на глазок, по методике. - Есть такой закон, - рассказывает Вера Михайловна, - если год рождения известен, то берется первый месяц второго полугодия и первый день второй половины этого месяца. Как потом выяснилось, всего на два с половиной месяца в сторону молодости ошибся главврач согласно методике.«Одеть надо ребенка»
Детство у Веры закончилось по законам военного времени, в четырнадцать лет, 7 октября 1943 года. Первый рабочий день не забыт, потому что с него начинается трудовая книжка. Спасибо за то, что не пришлось для пенсии свидетелей искать, управляющему Анатолию Алексеевичу Плетюгину. Хороший был человек. Отправили Веру в Куртяево на лесозаготовку. Жили в церкви: с двух сторон нары, а для женщин, прости господи, в алтаре спальные места. - На мне пальтишко было из чертовой кожи, не знаете, наверное, что это такое, кирзовые сапоги, платье военного образца и черный беретик. Управляющий посмотрел и приказал: «Одеть надо ребенка!» С выходных мастер Николай Яковлевич Феликсов из дома привез валенки, носки и варежки его мама связала. Десятником меня поставили. Ничего страшного: диаметр древесины и кто ее срубил записывать. Работала рядом девушка Маша, которая позвала бездомную девочку в свою семью жить. Для тети Кати и дяди Ильи Феликсовых Вера как равноправная дочка стала.И не один пуд соли
И для второй хозяйки, тети Кати, тоже - родной, когда вернулась из Пертоминска. Дядя Илья ее там нашел, узнал про нескладывающуюся личную жизнь и сказал твердо: «Поехали домой, в Неноксу». Ехала Вера домой уже будущей мамой. - Тетю Катю в тот день пригласили помочь ко дню рождения приготовить угощение. Посмотрела она на мой живот: «Нельзя тебя оставлять одну. Пойдем вместе». Из гостей и пришлось бежать в больницу. Шикарная она раньше была, рядом с церковью. Родила я Сережку, и знаете, сколько народу ко мне в тот день пришло! Шаньги, молоко несли… Раньше как было: 42 дня декретных и все. А куда ребенка? Тетя Катя говорит: «Иди работать, я повожусь». Представляете? - Не представляю, - говорю я. - А третья хозяйка, Дуся Красильникова, подоив корову, первым делом не к своим детям, а к моему Сереже шла. Приподнимет его в кровати, напоит парным молоком, дальше спать уложит. И так каждое утро. Работала я тогда на солеваренном заводе. В огромный подвешенный чан сколько воды соленой надо было залить! Дров три кубометра уходило только на то, чтобы она закипела. За одну заварку до двух тонн соли вынимали. Тяжелая работа. А какой вкусной была картошка, которую в мешочке в чан на палке опускали варить…Без поблажек, но любя
Потом Вера Михайловна стала строителем и уехала в Северодвинск. Работала в КСКМ бетонщиком. В седьмой класс вечерней школы пришла мамой третьеклассника. Окончила техникум. Стала мастером. Тетя Катя, проведавшая горожанку, уезжала довольная. Бывало, что Сережу погостить забирала: нечего ребенку летом асфальтом дышать. Сереже в Неноксе гостилось хорошо. Только по маме он скучал. А Вера Михайловна точно даже имени своей мамы не знает: Парасковья Лаврентьевна или Лазаревна. Отца звали Михаилом Марковичем. Фамилию их она сохранила. Больше ничего не осталось: ни родных людей, ни родины. Самое родное место – Ненокса. Много хорошего она о ней помнит. Службу в еще действующей церкви. Как маршировали с песнями по селу солдаты. Слепую бабушку, которая по походке слышала, кто мимо идет: «Верушка, это ты? А почему без настроения?» Настроение бабушка тоже слышала. Вера Капинус не стала для села дочерью врагов народа (наверняка ведь знали), и бедной сироткой тоже. Село приняло ее как свою дочку, которую без поблажек, но любя, надо научить жить. «Очень благодарна я ненокшанам, которые так помогли мне в начале самостоятельной жизни», - только ради этого Вера Михайловна согласилась рассказать немного о себе.«Опальное детство»
Северодвинское отделение организации «Совесть» 28 октября в 15 часов в ЦКиОМ проводит вечер памяти «Опальное детство». Приглашаются пострадавшие от политических репрессий и все желающие. 30 октября состоится митинг памяти на мемориале «Невинным жертвам Ягринлага». Отправление автобуса от «Никольского посада» в 12 часов.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
