 |
| Коллеги и супруги Антонина Геннадьевна и Аркадий Яковлевич Кривошеевы. Фото Владимира Ларионова |
Аппендикс на тарелочке Они сидели друг напротив друга и с удовольствием друг друга слушали. Только Аркадий Яковлевич несколько раз останавливал супругу: «На себе не показывают!» Но не на латыни же объяснять гостье, из какого участка кишечника пациента пришлось однажды доставать вставшую поперек швейную иголку. Как грудная клетка вскрывается. Или куда коварный аппендицит может прятаться. - Тогда по десять-двенадцать аппендиксов приходилось удалять за смену, - вспоминает Антонина Геннадьевна первый год работы в Северодвинске. - И все под местной анестезией. А потом утром на пятиминутку несешь эти отростки на тарелочке… - Зачем на тарелочке-то?! – на себе показываю я, как дурно может стать просто от слов. - Чтобы отчитаться. Такой порядок был.
«Помогла мне рыбка»
Детство хирурга кавалера ордена «Знак Почета» Антонины Геннадьевны – это село Большая Кудьма, школа в Молотовске и комната для иногородних учеников с матрасом из сена и кипятком по талонам. В первый военный год им, деревенским, почему-то запретили учиться в близком городе и послали в дальнюю Рикасиху. В третий год войны погиб на фронте старший брат Вася. Ему было всего девятнадцать. С того дня, как пришла похоронка, крайняя степень горя – плачущий отец. У отца, сельского фельдшера, практика – вся округа, но болел народ тогда умеренно, и времени на кормившую семью рыбалку хватало. И к пациентам он зачастую не только с медицинским саквояжем приходил. «Спасибо, Геннадий Васильевич, помогла мне рыбка», - местные бабушки и гостинец приравнивали к лекарству. О том, кем будет, Тоня никогда не мечтала, она просто всегда знала, что доктором. В архангельский мед¬институт в 1944-м поступила при большом конкурсе. Студенчество если чем и вспоминается, то, несмотря на его даты, не голодом. С подружкой-сокурсницей повезло: редкое сочетание, чтобы из богатой семьи и ни капельки не жадная. Царство ей Небесное. После института распределили Антонину в село Патракеевка (это напротив острова Мудьюг) - работать врачом общей практики, возглавлять местную амбулаторию и отвечать за восемь окрестных деревень. До нее главным медиком там служил фельдшер Яков Яковлевич Кривошеев. Поэтому можно и так сказать: сместила Антонина Геннадьевна с должности своего будущего тестя.«Батюшка наш»
Но никаких обид. Яков Яковлевич встретил докторицу так, как будто знал, что породнятся. И с бытом помог, и бесценным опытом делился. Но это потом, а в первый день привел к себе в дом пообедать. За столом сидел приехавший в отпуск сын – первый парень на деревне, на этой и на той, где он работал фельдшером. …На Север семья Кривошеевых попала из голодного Поволжья. А Патракеевка к тому времени еще проживала дореволюционное богатство, нажитое рыбным промыслом. В домах водились топорики для колки сахарных голов, привезенные из Норвегии. А сами дома какие были: рекорд – 32 комнаты в одном. Говорят, что в колоколах, снятых в войну с двух местных церквей для переплавки, и золото и серебро было залито, для звучания. А в местной школе стояла дореволюционная фисгармония, которая играла, если 20 советских копеек бросить. Учился будущий отличник здравоохранения СССР только на «отлично». Но после седьмого класса пришлось науки отставить. Отец с июля 1941-го был на фронте, маме-санитарке одной троих младших детей не прокормить. Зачислили Аркадия в колхоз счетоводом, но работал где угодно, только не за столом: лес, сплав, сенокос… - Приду в контору к председателю за зарплатой. Он жене кричит: «Пелагея, дать ему денег?» А Пелагея: «Дай, он парень хороший». Потом выучился Аркадий в архангельском медучилище на фельдшера. И стал для Ластолы, еще трех деревень, стольких же колхозов и одной МТС Аркадием Яковлевичем. А для бабулек местных не иначе как «батюшка наш». Самый первый его вызов в первый же день прозвучал детским голосом: «Дядя, пойдем к нам, мама заболела». Дяде было девятнадцать лет, а мама рожала. «Девочку принял. Крестница моя потом в нашей заводской аптеке работала».Шуба с рукавицу. Танцы вприглядку
Так хорошо начавшаяся практика в тот же год устроила молодому фельдшеру такое испытание, что не приведи господь ни одному медику. Дедушке из «выковыренных» (так местные эвакуированных называли) поставил Аркадий Яковлевич диагноз, в котором счастлив был бы ошибиться: сыпной тиф. А через год на его участке девушка брюшным тифом заболела. Тогда молодого фельдшера за правильность действий похвалил не просто заведующий инфекционной больницей Архангельска – бывший личный врач Льва Толстого. В обоих случаях прижали беду. - По деревням «вошебойку» возили, зажаривала она полушубки до размеров рукавицы. Вот такой, уже опытный фельдшер повстречался начинающему доктору. И разыгралась между ними любовь с прогулками при луне, поцелуями и танцами, на которых танцевать не получалось. Потому что кавалер, как и полагается первому парню, отлично играл. На аккордеоне или том, что под рукой было.Самый первый
Институт Аркадий окончил, конечно же тоже с отличием, уже человеком семейным. К тому времени жена работала хирургом медсанчасти. Стал коллегой. А когда Антонина Геннадьевна возглавила хирургическое отделение поликлиники - ее подчиненным. И всегда, говорят, было легко вместе. Детей родили, двоих. «Приходи в понедельник, выпишу декрет», - решила коллега, что Антонине Геннадьевне пора отдохнуть. А она в воскресенье родила сына и через три месяца опять в белом халате. С дочкой дома тоже не засиделась. И конечно же, ни разу не упрекнула мужа, что в ущерб семье работа, в том числе общественная. Антонина Геннадьевна сама была депутатом Горсовета. А Аркадий Яковлевич - девять лет председателем товарищеского суда. - Мужей-гулен осуждали? – интересуюсь. - Нет, нарушение дисциплины, увлечение алкоголем… Семейные дела были неподсудными. И не было ни одного случая взяток. На учебе коллеги из столиц спрашивали: «А сколько у вас стоит эта операция?» И говорили «не заливай», когда объяснял, что на Севере в помине такого нет. Не было в Северодвинске в помине и анестезиолога до 1965 года, пока Аркадий Яковлевич не вернулся из Ленинграда с курсов и не стал первым. - До этого только масочный наркоз был. Это ужас: пока капали эфир на маску, врачи тоже успевали надышаться. А если пациент увлекался алкоголем – вовсе беда. На второй стадии действия эфира приходил он в такое возбуждение, что приходилось на него всеми, кто у стола стоял, наваливаться. А мужчин тогда у столов было немного. Вскоре стал доктор Кривошеев заведующим профильным отделением ЦМСЧ-58, а со временем врачом анестезиологом-реаниматологом высшей категории. Жалеют супруги, совсем немного, о том, что не записывали своих пациентов в тетрадочки, как некоторые коллеги это делали. Интересно бы было почитать и подсчитать, сколько точно тысяч на двоих. На былые трудности не жалуются. Просто говорят: «Никогда не думали, что с нашей работой до такого возраста доживем». Да и сейчас, к 168 общим годам гораздо ближе с болезнями познакомившись, не отказывают знакомым в консультациях. Читателям «Вечерки» на долгое будущее тоже готовы дать врачебный совет: никогда не останавливайтесь, но двигайтесь разумно. И дай всем Бог как можно дольше быть вдвоем, если, конечно, это в радость.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
