 |
| Прощание с Александром Росковым состоится сегодня, 16 июня, в 13.30 в храме на Вологодском кладбище в Архангельске |
Человек должен жить на природе, На виду у Господних небес, Где прямая тропинка уводит От крыльца прямо в поле и в лес, Где над крышами изб и скворешен Ветви старых берез шелестят. И он должен быть чуточку грешен, Но не более, нежели свят.
Сколько мудрости, музыки, живой природы в этих строках! А ведь это всего лишь фрагмент из его сотни стихотворных симфоний. …Сан Саныча привел в наше издательство в 1994 году его друг и родственник Александр Ипатов. Они вместе учились в Литературном институте в Москве, на протяжении десятков лет дружили семьями. Росков работал в городской газете «Архангельск», но, когда узнал, что в издательстве требуются опытные журналисты, с подачи Ипатова рискнул предложить свою кандидатуру. А мы приняли его на ура, поскольку имели представление о его способностях. Начав с должности заместителя редактора газеты «Дачная» (а редактором в ту пору был талантливый Герман Барболин, Царствие Небесное!), он затем возглавил эту газету. А затем создал и руководил «Завалинкой», «Пенсионерской правдой», «Пенсионерской газетой». Вряд ли в истории современной России найдется такой талантливый «многостаночник», который вкупе с напряженной работой в редакции выпустил несколько сборников стихов и получил ряд престижных отечественных и зарубежных премий. А мы знали его как очень скромного, обаятельного человека, который очень любил и ценил свою работу в издательстве. Каждый четверг он приезжал в редакцию, доделывал газету, в паузах неторопливо прохаживался по коридору, заглядывал в кабинеты, рассказывал интересные истории или анекдот и с доброй улыбкой покидал коллегу. Сан Саныч никогда не читал своих стихов, негласно эту роль взял на себя Александр Ипатов. И надо отдать ему должное, строки, рожденные поэтом, произносил с такой страстью и любовью, словно выстрадал их сам. И мы порой путались, на чьи стихи, к примеру, написана песня «Архангелогородчина» - Ипатова или Роскова. А они сочиняли эпиграммы друг на друга, вызывали строками на дуэль. …Николай Рубцов, предвидя свою кончину, написал: «Я умру в крещенские морозы…» Увы, сбылось. Александр Росков одно из своих стихотворений посвятил Архангельску, городу, в котором он жил и погиб под колесами провинциального Дантеса. В этом стихотворении он признался в нелюбви к северному мегаполису и, словно предвидя месть с его стороны, заключил словами: «Он меня смертью накажет, на тротуаре распнет!» Увы, сбылось. Да, поэты - это провидцы. Но не торопились бы они с предвидением своей кончины. Ведь уходят в том возрасте, когда ещё песни не допеты, когда любовь не испита до дна! …Царствие Небесное тебе, Сан Саныч. От всего нашего коллектива добрых газет, от читателей, коих у тебя сотни тысяч, от любителей твоей поэзии, от людей, которые любили и любят тебя!
Любил людей и работал для людей
Высоко ценю газеты, которыми руководил Александр Росков, и которые так любят люди старшего поколения. Понимаю, что со смертью Александра Александровича горькую утрату понесли не только его близкие, которым от имени администрации Северодвинска я выражаю искреннее соболезнование. Невосполнимую потерю чувствуют сегодня его коллеги по журналистскому цеху и огромное число людей, ставших не только преданными читателями росковских изданий, но их соавторами и настоящими друзьями. Нисколько не удивился, услышав, что Александр Александрович являлся самым успешным редактором в издательстве «Северная неделя». Ему удалось создать со своими единомышленниками поистине народные газеты, для простых людей, тружеников, оставшихся верными идеалам своего времени. «Дачная» и «Завалинка» давно стали незаменимыми помощниками не только северодвинских любителей земледелия, но и дачников-огородников по всей стране и даже за рубежом. А когда несколько лет назад благодаря задумке Роскова появилась «Пенсионерская правда», а за ней «Пенсионерская газета», многомиллионная читательская армия нашего северодвинского издательства вновь стремительно увеличилась. Жители российской глубинки обнаружили, что они искренне кому-то нужны и интересны, что им готовы помочь советом и делом по самым разным вопросам, которых сегодняшняя жизнь подбрасывает в изобилии. И сами с готовностью откликнулись на призыв газет участвовать в их создании: писем на редакционный адрес приходило, как в советские времена. И в этих письмах – подтверждение того, что человек жив памятью и любовью. Что добро должно побеждать зло, а маленькому человеку есть что противопоставить новоявленным денежно-гламурным псевдоценностям. Уверен, что поток читательской почты в «Дачную», «Завалинку», «Пенсионерскую правду» и «Пенсионерскую газету» не иссякнет с уходом в мир иной их замечательного редактора. Газеты, созданные Александром Росковым, будут жить. И это будет лучшей памятью о нашем земляке, любившем людей и работавшем для людей.Знаете, каким он парнем был…
Года четыре назад Александр Александрович спрашивал меня: «А вы, Людмила Павловна, еще долго работать собираетесь?» Я ответила полушутя-полусерьезно, мол, еще лет пять. «Да нет уж, давайте еще с десяток, не меньше…» Оказалось, работать дольше придется без него. Хотя этого я себе представить не могу, и осознавать это нам всем, работавшим рядом с ним, придется еще долго. Вместе, плечо к плечу, мы проработали с ним ни много ни мало целых семнадцать лет. Он был у нас незаменимым (хотя наверняка многие не поверят этому, но это действительно так). Придумать заголовок к любой статье – пожалуйста: и в рифму, и остроумно. Прочитать присланные стихи и высказать резюме, годятся ли они для печати, – это только он. Никто не умел написать обращение к читателям (любой газеты) так душевно и проникновенно, как это умел Александр Александрович. Мы так привыкли по утрам в четверг, когда все сотрудники «Дачной», «Завалинки», «Травинки», «Пенсионерской газеты» еженедельно собирались в редакции, выслушать от Сан Саныча новый анекдот, какую-то смешную историю, новое стихотворение, что это было для нас нормой. А какие поздравления он всем нам писал на дни рождения, причем всегда в стихах! Я привыкла с ним советоваться по всем рабочим вопросам и всегда находила взаимопонимание. Причем наши суждения, очевидно, как у людей, работающих много лет вместе, почти всегда совпадали. За эти годы мы так сработались, такое было единение взглядов, какое, возможно, бывает у двух знаков зодиака одной стихии – мы оба водные знаки. Говорят, незаменимых людей не бывает… Нет, бывает. Александр Александрович был именно таким. И теперь наша журналистская жизнь будет поделена на два периода: с Росковым и без Роскова…Союз журналистов России с глубоким прискорбием воспринял известие о трагической гибели коллеги, редактора поистине народных по широте охвата читающей аудитории газет «Дачная», «Завалинка», «Пенсионерская правда». Помимо неоценимого вклада в развитие качественной отечественной журналистики, Александр Александрович завоевал признание в России и за ее пределами и как талантливый поэт. Мы приносим слова глубочайшего соболезнования родным и близким Александра Александровича Роскова, своим северодвинским коллегам, кому предстоит поддержать высочайший авторитет печатных изданий, которые редактировал Александр Росков.
Весть о гибели Александра Роскова в среде журналистского сообщества вызвала шок. Не хочется верить, что архангельская журналистика лишилась ярчайшего своего представителя, редактора популярнейших не только в нашем регионе добрых, полезных газет, ставших уже постоянными друзьями для своих многочисленных читателей. На примере творчества Александра Александровича Роскова сегодня профессиональную школу проходят начинающие журналисты. Мы скорбим о случившемся и слова соболезнования о безутешной утрате выражаем супруге, детям и близким Александра Роскова.
От имени АРС – ПРЕСС (Альянс руководителей региональных изданий) выражаем глубокое соболезнование родным и близким, коллективу издательства «Северная неделя» в связи с трагической смертью талантливого человека, поэта, писателя, редактора любимых газет россиян «Завалинка», «Пенсионерская правда», «Пенсионерская газета», «Дачная» Александра Александровича Роскова. Скорбим вместе с вами. Память об этой светлой личности останется в нашей памяти навечно.
С глубоким прискорбием узнали о трагической гибели нашего коллеги, редактора популярнейших газет Александра Александровича Роскова. Мы знали его не только как журналиста, но и как талантливого поэта, лауреата российских, международных писательских премий, верного друга, заботливого, отзывчивого товарища. Скорбим вместе с родными и близкими, коллегами из «Северной недели»
Учитель, Поэт, Наставник
Так получилось, что со своим земляком Александром Александровичем Росковым я познакомилась в Архангельске. Было это почти 20 лет назад. Робкие материалы для «Дачной» и «Завалинки», которые я начала писать для того, чтобы выжить в годы безденежья, стали делом всей моей жизни. Именно благодаря Александру Александровичу я прошла путь от внештатного корреспондента до редактора группы изданий. Он сыграл в моей судьбе огромную роль. Сколько терпения, профессиональных знаний и душевных сил Александр Александрович вложил в меня. Учил видеть за каждым письмом, присланным в редакцию, человека. Не оставлять без внимания малейшую просьбу читателя. Писать простым, доступным языком, который понятен и близок людям из глубинки. Постоянно поддерживал в любых начинаниях, новых проектах и был надежной опорой в трудные минуты жизни. Его стихи о нашем родном Каргополье стали для меня надежным лекарством, приносящим душевный покой. Ведь их строки написаны добрым и горячим сердцем, любящим свой край, близких и земляков. Жизнь талантливого поэта почти всегда обрывается трагически. Что это - плата за дар, ниспосланный Свыше, или просто нелепые совпадения? Я так и не нашла ответа на этот вопрос. Но мой Учитель, Поэт, Наставник Александр Александрович Росков навсегда останется в моем сердце и моей памяти.«След твой на земле не стерла смерть»
Как трогательно относился он к письмам читателей, что поступали в адрес «Пенсионерской правды» и «Пенсионерской газеты» из всех российских уголков. Хорошее, очень хорошее, замечательное – это короткое редакторское резюме (обязательно с восклицательным знаком) стояло почти на каждом конверте. И это означало, что каждое письмо было им не только внимательно прочитано, но и прочувствовано, понято. Недаром же в одном из его стихов есть строка «Душа народа поэтична…». Читатели платили редактору этих газет той же благодарностью. Почти каждое письмо начиналось с обращения к нему со словами признательности. Он разговаривал с читателями на равных. Его «слово к читателю» всегда вызвало много откликов. И в эти скорбные минуты об Александре Александровиче Роскове можно сказать теми же словами, какими сказал он в своих стихах о своем наставнике - каргопольском печном мастере: «След твой на земле не стерла смерть».Свет в окошке
Кто уже не придет, а кого и впускать неохота, и не хочется верить, что это уже навсегда. И приснится мне друг, с кем бродили вдвоем по болотам, и проснусь, испугавшись, что с другом случилась беда.
Такие стихи посвятил Александру Александровичу Роскову его однокашник по Литературному институту Константин Савельев (журнал «Славянин», Харьков, №3, 2010 год). А случилась не просто беда - трагедия. И для друзей, и для коллег-журналистов, для литераторов, для читателей, ценителей высокой поэзии. О творчестве Александра Роскова говорил на последнем съезде Союза писателей России его глава Валерий Ганичев. В частности, о том, что северянин прославился стихотворением «Анатолий Абрамов - простой деревенский мужик…». Это и другие стихотворения Александра опубликованы в его книгах и солидных антологиях. Например:
Пусть мы не дошли до коммунизма (Мир устроен просто и хитро!) - До сих пор с времен волюнтаризма В душах наших правда и добро.
Правду и добро Александра Роскова чувствовали читатели «Пенсионерской правды» и «Пенсионерской газеты», звонили (из самых дальних мест), спрашивали, где можно приобрести его книги. Он отвечал, что продавались они в Архангельске, что их уже не осталось, поэтому он может выслать книгу почтой. И высылал, к примеру, в Томскую область. Как подарок. Александр Блок говорил: что печь сложить, что стихотворение написать - одно и то же. Как будто про Сашу Роскова сказано. До 35 лет работая в каргопольской деревне печником, он вкладывал душу в свое дело, сотни печей сложил, у них греются его земляки, поминая Александра добром. А какие стихи написал!.. Их очень ценил, например, Александр Межиров, который написал своему ученику: «Милый Александр! Большое Вам спасибо за письмо и стихи, мужественные, мудрые, выстраданные. Мне кажется, я вчитывался в них всем существом, вслушивался, стараясь почувствовать и то, что сказано, и паузы ощутить, умолчания, фигуры умолчания. Стихи трагичны, но не подавляют, а очищают, просветляют душу…» Подходя к редакции хмурыми утрами, я по привычке смотрю в окно кабинета, в котором работал вместе с Александром Александровичем: он уже, как обычно, пришел или по какой-то причине его еще нет?.. Он больше не придет, но останется для меня светом в окошке. И не только, разумеется, для меня.
«Сундучок с секретом, с очень хитрым замком»
…Когда Александр Росков стал редактором, а «Дачная» во многих номерах печатала его, казалось, бесконечную «печную академию», произошел курьезный случай. В редакцию явился какой-то мастер-самоучка, решивший сложить печь, рекомендованную газетой. Что-то ему было непонятно, и он срочно хотел получить консультацию. Мои слова о том, что редактор приедет в четверг, привели посетителя в полное недоумение. - Зачем мне редактор, когда нужен печник? Не знал, конечно, тот настойчивый читатель, что редактор - выпускник столичного Литературного института - с детства познал крестьянский труд. Окончив профессиональное училище, он строил дома, работал печником. Вероятно, в далеких северных деревушках до сих пор еще дарят людям тепло печки, сложенные умелыми руками нынешнего редактора «Дачной». «Сундучок с секретом, с очень хитрым замком» - шутя отозвался кто-то об Александре Роскове. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. За внешней непосредственностью, коммуникабельностью, простотой и легкостью общения скрывается натура сложная и многогранная, отмеченная искрой Божьей. Талант Роскова сродни ему самому - такой же искренний и добрый. «Не знаю, от кого мне передался этот дар, - признался как-то редактор «Дачной», - ближайшие родственники были простые деревенские люди, подчас малограмотные. Стихов никто не писал. Правда, мама смолоду знала множество частушек и замечательно их пела. Может быть, от нее унаследовал я любовь к поэтическому слову». Сейчас стихи нашего земляка, родом из каргопольской деревушки, взахлеб читают не только в России. Они были опубликованы в эмигрантском журнале «Слово-Word», издающемся в Нью-Йорке. Поэзия Роскова не оставила равнодушными и скандинавов. Стихотворение «Городок», удивительно образно и емко характеризующее жизнь российской глубинки, стало своеобразным предисловием к книге о Баренц-Регионе. Росков - автор нескольких поэтических сборников. Недавно за книгу стихов «Родину мою оплакать...» удостоен еще одной престижной награды - премии «Имперская культура». Попробовал свои силы и в прозе. Его автобиографическая повесть «В ночь с пятницы на понедельник» отмечена премией Федора Абрамова. Весело становится на душе, когда идешь по служебному коридору и уже издали слышишь, как редактор, трудясь над очередным номером «Дачной» и «Завалинки», во все горло распевает частушки или читает стихи. Удивительно, но фривольная откровенность росковского фольклора не коробит даже самых чопорных редакционных дам…Носитель правды
С глубокой горечью пытаюсь осознать весть о трагической гибели человека, который нам очень нужен. Сказать, что я лично очень хорошо знакома с Александром Александровичем Росковым, не могу и в то же время уверена: знаю его достаточно хорошо по его публикациям в прессе и как поэта нашей северной сторонки. Более всего Александр Александровия стал мне душевно близок, когда возглавил редколлегию газеты «Пенсионерская правда». Совершенно случайно попал мне в руки второй номер этой газеты. Прочитав ее от корки до корки, бросилась искать в продаже первый номер. Увы, он разошелся быстро. Но все последующие читаю с гарантией – по подписке. Позже стала читателем и другого издания – «Пенсионерской газеты». Каждый номер этих изданий – как глоток свежей воды. Точное видение происходящего в стране, заботы и тревоги северян, подсказки пожилым людям, как решать свои болезненные вопросы по пенсиям, здоровью, социальному обеспечению, бытовые проблемы – все не перечислить, до самых глухих деревенек простирается интерес журналистов, делающих эти две газеты под началом Роскова. Оба издания получают отклики со всех концов России: пишут ученые, доярки, грузчики, инженеры, военнослужащие, в общем, люди самых разных слоев и профессий. И такая глубокая боль в этих письмах за настоящее и будущее страны и народа. Так ведь и рецепты избавления от социальных недугов шлют авторы. Прислушались бы только к этим голосам там, наверху! Нам всем нужна правда: почему сегодня наша отчизна на таком страшном изломе. Вспоминаю наши разговоры с Александром Александровичем, когда понимание было с полуслова. Читаю заметки, статьи – какое уважительное и бережное отношение к авторам. Конечно же, не все материалы редактировал и готовил к печати он сам, над выпуском газет работал целый коллектив, но в том, что каждый материал имел свою особинку, свой язык, а газеты такое общее доброе, мудрое лицо, угадываются рука и сердце редактора. И «Пенсионерская правда», и «Пенсионерская газета» стали нам родными. Мои коллеги и подруги, как и я, с нетерпением ждут каждый номер. Эти газеты избавляют от одиночества, заряжают оптимизмом и несут радость. Только любимых песен старшего поколения сколько уже напечатано! С этим легче жить. Тяжело терять такого человека. Но Александр Александрович всегда будет с нами – в своих стихах, в любимых нами газетах и в нашей памяти.«Тихо живет, тихо поет, а знают его по всей России...»
Скончался Александр Росков — один из самых известных в Архангельской области поэтов, лауреат премий имени Николая Рубцова (1995), Федора Абрамова (2003), Бориса Шергина, а также премии «Имперская культура» Союза писателей России (2004), дипломант II Славянского литературного форума «Золотой Витязь» (2011). Он успел издать семь стихотворных сборников и одну книгу прозы. Его произведения печатались в коллективных сборниках, антологиях и журналах, выходящих в нашей стране и за рубежом. Александр Александрович Росков родился в 1954 году в деревне Диковской Каргопольского района Архангельской области. Окончил школу в Каргополе и техническое училище, служил в армии, затем вернулся на родину, где долгое время работал плотником и печником. И писал стихи... Первая его серьезная публикация появилась в сборнике «Молодые голоса Севера» в 1985 году. Для многих читателей знакомство с его творчеством началось со сборника «Все, что осталось от лета», вышедшего в 1994 году тысячным тиражом. В 1989 году на Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве Александр Росков был принят в Союз писателей России. С 1989 года Александр Александрович жил в Архангельске, работал литературным редактором газет «Дачная», «Завалинка», «Пенсионерская правда» и «Пенсионерская газета» востребованных по всей России... О востребованности стихов Александра Роскова секретарь Союза писателей России Сергей Котькало написал так: «Доброе семя, брошенное на добрую почву, не погибнет. Вот, скажем, живет на побережье Белого моря Александр Росков и пишет одну за другой былинные песни-поэмы. Тихо живет, тихо поет, а знают его по всей России...». Вечная память Вам, Александр Александрович!Мы помним и любим!
На блаженную кончину Александра Роскова Впервые за последние годы Александр Росков не встречал праздник Святой Троицы в церкви… Саша лежал в реанимации в тяжелейшем состоянии, после того как сбил его лихач-мотоциклист… За него в эти дни молились по всей Руси Великой… Мы – многочисленные друзья и поклонники таланта одного из самых ярких и лучших поэтов современной России Александра Роскова – надеялись и верили, что Саша не оставит нас... Нельзя нам было не верить, потому что все мы любили Сашу, любили его стихи и поэмы, радовались его любви к России, к жене Людмиле, к дочери, к людям… Его тонкая, нежная, детская душа воплощалась во всем, чего бы он ни коснулся. Так было в его родной каргопольской деревне, где прошло детство, где родила его мама, о которой он говорил и писал всегда, печалуясь о потерянной ласке... Саша с любовью клал печи и ставил стога, так же трогательно описал их в своих стихах, так же рассказывал немногословно, тихо при встречах о своих сельчанах и школьных друзьях… В Архангельске он деятельно редактировал, наполняя возвышенным литературным содержанием, популярнейшие газеты «Дачная», «Завалинка», «Пенсионерская правда»… Он любил путешествовать по России и обо всем лучшем, что видел по пути, написал в своих замечательных твореньях. Это и Москва, и Питер, и Дивеево, и Псковские Печеры, и… всего не перечесть. И каждое новое стихотворение, каждая его поэма становились фактом большой, подлинно народной русской литературы. Именно народной, потому что стихи Александра Роскова любили, читали и пели в самых медвежьих углах России. Его Анатолий Абрамов сродни Василию Теркину, давно стал исполином незакатной России… Невозможно поверить, что земной путь Александра, Саши Роскова завершил свой круг. Труднее из нас всех сейчас жене и дочери. Симфония их чувств неразрывна и трепетна. Но и всем нам, кто любил Александра Роскова, горько прощание с ним здесь, на земле... И все же, и все же мы должны найти в себе силы поддержать Людмилу, родных и близких, отдавая последнее целование рабу Божиему Александру, нашему дорогому Саше. Мы, кому дорого имя Александра Роскова, в меру истончившихся сил русского человека должны все же сделать то малое, что продолжает жизнь поэта, – это помнить его стихи и дарить на память своим детям. Вечная память рабу Божиему Александру, русскому поэту и доброму человеку!Животворящий родник Смятение. Оно не лучший помощник для поминального слова. Мысли путаются, мечутся. Что главное? Всё! И глаза, и стихи, и застенчивая улыбка, и тихий доверительный разговор, запавший в душу… И всё же прежде всего – о поэтическом наследии, ведь слово, Божественный глагол – и есть самое главное, ради чего жил и страдал наш погибший товарищ: что создал, что напечатал, войдет в сокровищницу отечественной словесности… Поэт Александр Росков пропел величальную своей родной деревне, создав неповторимые, запавшие ему в сердце пейзажи, картины сельского быта и бытия, образы своих земляков. И в этом величании отразилась суть жития всей русской сельщины, по крайней мере сельщины Русского Севера. Сужу о том как уроженец онежской деревни, отмечая в коллизиях деревенского уклада, сельского мира, портретах односельчан Александра типические, как говорят литературоведы, черты. Ведь и в моих детстве и юности были схожие реалии и такие вот бесхитростные внешне и в повадках люди, на которых стояла и стоять будет русская земля, если вконец не истребят эту породу. Вспомним хотя бы один только портрет работы поэта: «Анатолий Абрамов – простой деревенский мужик…» Образ беззаветного труженика, оратая и воина возводится до высоты былинного богатыря – этакого Микулы Селяниновича горького и кровавого XX века. И в трактовке поэта нет никакого преувеличения. Именно такие мужики, плоть от плоти родимой земли, отстояли Родину от порабощения, были кормильцами, созидателями, на их плечах воздымалась держава. Потому-то с сыновней любовью, нежностью и благородностью склоняет поэт перед подвигом отцов и дедов свою поседевшую уже голову… А еще Александр Росков создал свод поэм – он называл их большими стихотворениями, а кто-то недавно определил их как рассказы в стихах. Одно из таких произведений венчает последнюю книгу поэта – сборник избранного «Украденное небо». В центре поэмы – образ разоренного сельского храма. В расхристанные поры под сводами его хранили картошку и жито. Но до недавних пор в церкви сберегалось расписное храмовое небо. Именно оно, по чувству и мысли поэта, и сохраняло вотчину от больших бед. Но вот грянули совсем лихие времена: разорили церковь ночные тати, украли, вывезли храмовое небо на продажу или поругание. И с утратой церковного неба, кажется, рухнуло для деревни и земное небо, покатилась ее жизнь к закату, потому что, заключает поэт, «из деревни ушла благодать». Глубоко символичный вывод! И сама гибель поэта – тоже символична! Благодать все больше покидает не только русскую сельщину – основу родного мира, но и большую нашу Родину. Потому что у руля нынче Мамона. Капиталу нет дела до духовности. Он гонит на колесах так называемого мирового прогресса без руля и без ветрил, сокрушая на пути все что ни попадя. В смраде погрязают реки, выжигаются леса, пропадают дети, гибнут поэты… Это ли не знаки, возвещающие о последних временах, и последние предупреждения остановиться и задуматься. Без поэта – сотворца Всевышнего - мир земной стал неполным. Зато пополнились поэтические чертоги на небесах. Упокой, Господи, душу новопреставленного раба Твоего Александра, поэта Твоей милостью, прости ему вся согрешения вольная и невольная и даруй ему Царство Небесное.
«Человек должен жить…» Этот очерк был написан и опубликован в «Вечерке» два года назад, к юбилею Александра Роскова. Совсем по-другому читаются эти строки сейчас, когда Сан Саныча уже нет с нами… Публикуем фрагмент. ...Александр Росков - член Союза писателей, автор пяти стихотворных сборников, лауреат премии «Имперская культура» и нескольких других, один из «ныне здравствующих классиков русской поэзии». Кавычки в последнем утверждении поставлены, потому что это цитата. Так сказал про нашего Сан Саныча на тринадцатом съезде Союза писателей России его председатель Валерий Ганичев. «Подорожник» «Я – подорожник», - улыбнулся классик и начал с 26 июня 1954 года. В каргопольской больнице почему-то решили, что роженице Валентине Росковой еще рано во второй раз мамой становиться, и отправили домой в деревню. Прошла она двадцать километров пешком и поняла, что срочно нужно назад. Сын родился на обратном пути, в телеге, под комариный звон и шум вечернего леса. «Потом приехал на велосипеде из большой деревни фельдшер Олеша Рябов, перевязал мне пуповину, и я стал жить». Родная деревня Стойлово. В ней было семь дворов, не было света, и мамы целыми днями не было дома - она ходила пешком на работу за четыре километра в большую деревню. Детство до сих пор греет душу и стихи. Было, правда, и то, что хотелось бы вычеркнуть. Сиделец со стажем Вася по кличке Гром страшной зимней ночью стал колотиться в дом Росковых. За то, что не пустили, пообещал всех сжечь и развел на крыльце костер. С той ночи Саша стал заикаться. Но доктор, к которому возила мама Сашу маленьким, сказал, что это горе от ума: «Слишком много и рано знать мальчик стал...» «Пает Тютьчев» Специалисты называют стихи Роскова «глубокими и самобытными». Я не знаток и даже не любитель поэзии, но тоже могу сказать: завидую. Тому, как считанными строчками получается рассказывать о боли и радости. Как, откуда это приходит? - Что-то в душе копится, просит выхода. А как начинал, сложно вспомнить. У каждого поэта, даже у Пушкина, изначальная пора – подражательство. Кто-то так и остается графоманом, кто-то дальше идет. Два его стиха, про природу и любовь, первой напечатала газета «Коммунист». С того номера районки он стал для деревни «паетом» и «Тютьчевым» - так, кривя слова, посмеивались над молодым печником и плотником земляки. Трудовую книжку Саша завел в шестнадцать лет. «Так понравилось работать на каникулах, что в десятый класс не пошел». Подумав, пошел в печники. Учебники, по которым в училище преподавали, теоретики пишут. Потому первая печка, сложенная Сашей со товарищем в совхозном детском садике, гудела огнем знатно, но топилась и при открытой вьюшке, и при закрытой. Это чуть позже Росков стал главным специалистом в своем совхозе. А когда журналистом «заделался», теорию с практикой сдружил: следуя его советам в газете «Дачная», несколько читателей даже русские печи самостоятельно сложили... «Друг мой Сашка» - Есть такой Александр Ипатов, муж моей двоюродной сестры, - к стихотворному мастерству возвращается коллега. – Когда мы близко сошлись, он был уже опытным поэтом и с хорошими людьми меня познакомил. Стали они меня со всех сторон образовывать. Если бы не Сашка, так и остался бы я в поре ученичества. Поэтический бум – побочный эффект перестройки – в 1987 году собрал в единственном на всю Россию Литературном институте имени Горького 37 человек на одно студенческое место. - Я почему-то был уверен, что поступлю. Взял отпуск, сдал с вечерниками экзамены за десятый класс, послал на конкурс, как требовалось, 600 стихотворных строк. «А кто печи будет класть? Никуда не поедешь!» - сказал директор совхоза, когда пришел вызов на экзамены. Одним из двенадцати студентов взял «творца домашних очагов» в свой семинар поэт-фронтовик Александр Межиров. - На третьем курсе, став членом Союза писателей, даже стеснялся ему об этом сказать. Такой он для меня был величиной. «Я покладистый муж» - До тридцати пяти лет был я холостой. А потом познакомился с будущей женой и переехал в Архангельск. Долго искал работу, четыре месяца сторожем на железной дороге посылки охранял. Стал ходить по газетам. Тыркнулся в «Ленинский завет», к редактору Людмиле Снежко. «Попробуй», - сказала Людмила Александровна и дала первое задание - послала в Заостровье подготовить интервью с директором совхоза. Не знал я, что она была с директором в контрах, потому что написала материал, как после совместной пьянки военком навесил ему медаль «За победу над Германией». Захожу, значит, к директору, представляюсь, газету называю. Он встает из-за стола: «Что?! Вон!» Что делать? Пошел к советской власти. И написал первую статью «Флаг над сельсоветом». Она была напечатана без единой правки, представляешь?! - Представляю. Александр Александрович, считается, что любовные муки лучшие помощники поэтов. Согласны? - Счастлив в браке, двадцать лет мы уже вместе. Жена у меня редкая женщина, и я покладистый муж, хотя говорят, что поэта нужно любить издалека. - Вы с такой нежностью и грустью пишете про деревню. А город смогли полюбить? - Пожалуй, нет. Нет в Архангельске такого места, к которому была бы привязана моя душа. В лес хочется, на реку. А деревню очень жалко, разваливается она. Да и раньше в ней крепко пили, но тогда у всех была работа. Если бы не уехал, то и меня, возможно, в живых уже не было бы. - У вашей повести дивное название - «В ночь с пятницы на понедельник». На самом деле бывали такие? - Все было… Есть такая притча. Умер поэт, и душа его предстала перед Господом Богом. Спросил тот поэта, как жил. Грешен, ответил он: водку пил, с чужими женами спал. А Господь ему: «Это мне неинтересно, расскажи, как распорядился ты искрой Божьей, которую я в тебя вложил». - У вас, дипломированного поэта, многократного лауреата, бывают сомнения на этот счет? - Надо самому уметь оценивать свои стихи, как бы ни хвалили их другие. - К грядущему юбилею как относитесь? - Не хочется…
В ночь с пятницы на понедельник…
26 июня Александру Александровичу Роскову исполнилось бы 57 лет... Нестерпимая боль, горечь, растерянность... 10 июня, в пятницу, Александра Роскова сбил мотоцикл. 13 июня, в понедельник, наш Саша ушел из жизни. «В ночь с пятницы на понедельник»... В точности так, как он назвал единственную свою автобиографическую книгу прозы. В этой трехсуточной коматозной ночи и мы все были вместе с ним - молились кто как умеет, метались, надеялись, страдали... Утрата невосполнима. И это не просто слова, которые произносятся в такие моменты. Это чувствуешь всем своим существом, хотя внезапность случившегося оглушает, страшное известие не укладывается ни в сердце, ни в голове. Душа подсказывает, что не случайны были его многочисленные поездки по святым местам, по монастырям, не случайна его творческая, как мы говорили, активность... Опять же Анатолию Абрамову, герою его самого, наверное, известного стихотворения, ставящему стога в раю, нужен сотоварищ, чтобы принимать райские травы на вершину стога. Помните Сашины стихи: «Стоял я на верхушке стога / под жарким солнышком, в тепле, / и был немного ближе к Богу, / чем те, что были на земле...»? Он стремился к Богу и для своих земляков просил Небесное Царство, и, верим, что за светлость стихов, за веру Господь упокоит поэта Александра Роскова в селениях праведных. Завершая предисловие к книге его избранных стихотворений «Украденное небо», вышедшей в прошлом году, Елена Галимова написала: «Стихотворения и циклы, выходящие из-под пера Александра Роскова в последние годы, - вершинные в его творчестве. А о том, какие перспективы откроются ему за этими вершинами, сегодня можно лишь догадываться». Оказалось - это конец земного пути поэта и начало его бессмертия. Его душа устремилась в Божьему престолу, а его стихи остались людям - на все времена, покуда будет жить русский человек и русский язык. Свое стихотворение «Пророчество», написанное в трудном для России 1990-м, Александр, размышляя о судьбе родины, о грозящей ей погибели, заканчивает такими строчками: Но за смертью придет воскресенье, воскресенье, конечно, придет... С этой верой мы и прощаемся с Александром - дорогим нашим Сашей, - прощаемся лишь на оставшийся краткий (всегда - краткий) земной срок, обращаясь к нему его же словами из стихотворного посвящения другу - одному из нас: ...Пусть когда умрем мы, неизвестно, мне б хотелось встретиться с тобой после смерти в Царствии Небесном, там - в Небесном Царстве. Боже мой...Стихи Александра Роскова
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
