 |
«Я постоянно за что-то цепляюсь»
- Я родилась в Казахстане, в Кустанае. Сейчас там никого из моих близких уже не осталось, только родительские могилы. Но тянет туда до сих пор. Отец у меня был кораблестроителем из Николаева, и даже в Молотовске успел поработать. Отсюда в 1942 и на фронт ушел. Прошел всю войну, был пять раз ранен. Он возводил понтонные переправы. Возвращение домой после победы было долгим - восстанавливал мосты в Венгрии. Особенно ему запомнился Цепной мост в Будапеште. Когда я в 1980 году собиралась в Венгрию, он попросил меня обязательно на этот мост взглянуть. Он, как и многие, не любил рассказывать о войне и на все фильмы о ней реагировал одинаково: было у него такое любимое слово - «брехня!». А потом была целина, там отец встретил маму. Ему было 45, когда я родилась. Это был его второй брак, я стала его шестым ребенком, а мой брат – седьмым. Мама, как бы сейчас сказали, из семьи репрессированных, в 1924 году ее вывезли из Украины и определили в детдом. Родителей не помнила, но знала, что у нее были сестры и брат – Виктор. Это сейчас можно было обратиться в программу «Жди меня», а тогда она пыталась найти родственников самостоятельно. Куда только ни писала! Даже на студию Довженко, кинорежиссеру Виктору Ивченко - имя, фамилия, возраст – все подходило, даже во внешности нашла что-то схожее. Оказалось, просто совпадение. Самое обидное, что одно письмо от брата все-таки было, когда она еще в детдоме была. Ей показали конверт и почему-то на ее глазах письмо порвали. Времена были такие. А в 1937 году все документы в детдоме сгорели, а с ними и надежда узнать, что стало с родителями. После учебы в педучилище она осталась работать в детдоме. Проработала недолго. В те времена детдома были в ведении УВД, и по каким-то причинам ее попросили уволиться. Может, анкета не понравилась… Хотя в гороно ее биография никого не испугала и очень скоро она стала заведующей детским садом. - Выходит, вы заведующая во втором поколении? - Это вышло случайно и как-то само собой! Причем позже, через два года после окончания института в Шадринске, я пришла на место мамы, которая вышла на пенсию. Так что и работу, и должность по наследству получила. И уютная обстановка этого детского сада мне до сих пор снится. А ведь всегда мечтала о работе в милиции. Мы жили в доме напротив здания УВД, да и среди соседей было много работников внутренних дел. И я представляла, как когда-нибудь тоже буду красоваться в форме, раскрывать громкие преступления. Но для поступления в институт требовался стаж. А где я могла еще поработать, кроме как у мамы в детском саду? Я же там буквально жила с малых лет. И первую зарплату я получила там же в 15 лет, как музыкальный работник. - Какие еще преимущества были у дочери заведующей? - Никаких! Кстати, отец был главным инженером в строительной организации. Мы не бедствовали, но выделяться среди своих одноклассников мне не давали ни родители, ни учителя, которые хорошо знали мою маму. Безнаказанно сбежать с уроков в кино или не подготовиться к уроку мне не удавалось. Помню, как-то подружка попросила «разносить» ей лакированные туфельки. Я только и успела по школьному двору пройтись, а маме уже позвонили из школы: «Ваша дочь модничать вздумала! Зачем вы ей такие туфли купили?» А первое пальто, которое было куплено специально для меня, а не перешито из чьего-нибудь старого, я примерила только на третьем курсе института. Правда, благодаря мастерству портнихи мои вещи выглядели не хуже, чем новые. Вот только обидно, что вещи на мне буквально горят. Я постоянно за что-то цепляюсь. Помню, мне сшили на заказ первое шикарное кримпленовое платье к окончанию школы. Я пошла с родителями в ресторан - и на тебе: клок кримплена выдрала с мясом, зацепившись за первый попавшийся стул. - Как родители отпустили домашнюю девочку на учебу в другой город? - Я об этом задумалась, только когда собственная дочь выросла. Оказывается, очень страшно отпускать от себя ребенка. А тогда было все просто. Мне было 17 лет, я считала себя самостоятельной, ничего не боялась и уехала за 450 километров от родного дома. И родители отпустили меня совершенно спокойно. Но как-то раз мама нагрянула ко мне, первокурснице, в Шадринск с проверкой. Ей соседка рассказала, что в общежитиях вольные нравы, там не учатся, а гуляют, пьют и курят. Ни бутылок, ни сигарет у нас в комнате она не нашла, успокоилась и уехала. А я, наверное, сумасшедшая мать, которая теперь стала бешеной бабушкой. - Каким образом в вашей жизни появился Северодвинск? - Тоже случайно. Это было предложение мамы. Так сложились личные обстоятельства, что лучшим выходом было уехать из родного города. И чем дальше, тем лучше. - Несчастная любовь? - Почему несчастная? Нормальная любовь была. Я влюбилась в первый раз не в детском саду и не в школе, а уже взрослой. Чувство было сильное и не безответное, но вспоминать об этом не хочу. Это не основная причина моего отъезда, а всего лишь последняя капля. В Северодвинске жила мамина приятельница, она и прислала вызов. Отец был не против, пока не понял, что Молотовск и Северодвинск – это одно и тоже. Я сама ничего не знала об этом городе. А в его воспоминаниях он был совсем не подходящим местом для дочери. Но решение было принято. Все стали гадать, на какой срок я уезжаю, решили, что продержусь максимум год. И только мама знала, что я не сбегу, как бы трудно не было. Буду реветь в подушку по ночам, но никому не пожалуюсь. - Как вам понравилось на новом месте? - Я приехала сюда в январе 1982 года. Первые впечатления - темно и холодно. Поначалу было очень тяжело - тосковала по дому. Спасибо людям. Их – хороших, простых и душевных – я встретила тут множество. Они меня и спасли. Со многими до сих пор дружу. Дальше все просто: устроилась в детский сад методистом, получила место в общежитии. А у спортсменки, комсомолки, активистки свободного времени не было: волейбол, турслеты, агитбригады, КВН, самодеятельность и новые друзья. Так прошло три года, заканчивался мой договор и я уже подумывала об отъезде, когда мне предложили стать заведующей нового (внепланового!) детского сада, у которого даже названия не было. «Жемчужинкой» назвала его я. Кто-то из начальства поморщился: «Что за название такое – «Жемчужинка». Такой сказки даже нет!» На что я ответила: «Нет? Значит, сочиним!» Помню, первый раз пришла к зданию детского сада, а вокруг море ромашек – такая красота! Три лета цветы глаз радовали, а потом кто-то из начальства распорядился скосить всю траву и ромашки исчезли.«Нельзя слушать только сладкие речи»
- А скоро мы доберемся до начала политической карьеры? - Она у меня началась практически сразу после выхода из декретного отпуска. Это был 1988 год. Люди начали говорить о том, о чем раньше молчали. Например, существовала серьезная разница в оплате труда работников дошкольных учреждений Севмаша и заводчан. Появилась возможность озвучить эту несправедливость на первом съезде женщин Севмаша. Решили, что это должна сделать я. Написала доклад, выступила. И нам подняли зарплату. Я, конечно, не такая наивная, чтобы думать, что это исключительно моя заслуга. Просто проблема назрела и требовала решения. Потом был городской совет женщин. - Самовыдвижение? - Ничего подобного, меня послали и я пошла. Наверное, могла отказаться, тем более причина уважительная – маленький ребенок. Но мне это даже в голову не пришло. Так моя дочь и росла при женсовете. А председателем была Мэри Моисеевна Кантор – изумительная женщина. С ней мы сделали многое и, главное, объединились. Ведь не секрет, что любая общественная организация считает себя самой важной, а мысль, что вместе можно сделать больше, ее членам даже не приходит на ум. А представьте теперь, что объединились солдатские матери, многодетные, и другие женские организации – это такая силища! А ведь шел 1996 год. Это были тяжелые для нашего города времена, но это было понимающее время! Люди были человечнее, чем сейчас, добрее и отзывчивее. - А как вы в депутаты пошли, тоже случайно? - Не поверите, но было все именно так. И опять не сама приняла решение, просто сказали «Надо», я - под козырек. А ведь у нас в Северодвинске не очень любят голосовать за женщин. Наверное, потому, что город у нас специфичный - военный, оборонный, где мужчины всегда на первом плане. - И все-таки странно, Нина Николаевна, вы не производите впечатление безвольной дамы, которая идет у кого-то на поводу. Но уже столько раз я от вас слышу, что не вы принимали важное решение, а кто-то всегда делал это за вас. - Я и сама об этом думала и поняла одно: какое бы впечатление я не производила, я не герой-одиночка. Мне нужна команда, но не такая, чтобы мною руководить, дрессировке я как раз не поддаюсь, а команда единомышленников и в общественной работе и по месту основной. Тогда многое можно успеть и многое по силам. - Вы уже трижды депутат Горсовета. Есть что вспомнить, с чем сравнить… - Работа в первом созыве – это, прежде всего, учеба. Прислушиваешься к более опытным коллегам, но, что еще более важно, присматриваешься к работе администрации. Мне повезло, кто бы что сейчас ни говорил, состав администрации тогда был сильнейший. Например, Степанова – опытнейший юрист, высочайшего уровня специалист, Млоток – тогдашний руководитель КУМИЗО – были хорошими учителями. Плюс к тому времени я получила второе высшее – управленческое образование. Можете смеяться, но тогда я в свои 43 года пошла учиться тоже не по своей инициативе, а по предложению Зарецкого. Следующий созыв, в котором я работала, был особенно сильным. Горсовет тогда очень обновился, появились новые люди с новыми идеями. И работать тогда было очень интересно и, что особенно важно, был результат этой работы. - Тогда много говорили о противостоянии администрации и Горсовета, были попытки столкнуть лбами чиновников и депутатов, но, на мой взгляд, в отношениях наших двух ветвей власти было больше конструктива, чем до и после этого созыва. - Согласна. Как бы ни старался Александр Беляев набрать в свои сторонники депутатское большинство, ему это не удавалось. А может, он не очень старался, потому что «строить» - это не в его стиле, он был и остается самым демократичным мэром, которого я знала. Поэтому мы могли спорить, отстаивать свое мнение и нередко выигрывать в этих спорах. Мы тогда внесли много конструктивных решений, сыгравших положительную роль в жизни города. Ну и, конечно же, надо отдать должное Владимиру Иванову. Это была фигура! Это был председатель, который имел авторитет, умел держать удар и мог заставить считаться с Советом депутатов, достойно преподнести его как самостоятельный орган городской власти. Сейчас, к сожалению, ничего этого нет. Как бы ни старался Владимир Александрович Мелехин, каким бы он не был хорошим – это не то. - Сейчас время споров закончилось - тишь да благодать. Редкая сессия нынче дотягивает до обеденного перерыва. - Есть такое дело. Сама не раз слышала, как некоторые коллеги выказывали недовольство, мол, скоро двенадцать, а мы еще сидим. - Постоянно слышу, что 99 процентов кропотливой работы ведется в депутатских комиссиях, а к началу сессии все уже решено. - Неправда. Бывает и так, что на заседании комиссии предложение депутата получает поддержку коллег, а потом на сессии эти же люди голосуют против. Но есть и другая проблема – подавляющее большинство «Единой России». Нас 17 депутатов из 25, и перед каждой сессией мы собираемся, чтобы уточнить свои позиции. И иногда мне говорят: мы понимаем, что ты права, но твое мнение расходится с линией партии. А все единороссы должны голосовать правильно и хором. «Свободное» голосование – теперь редкость. Дело доходит до абсурда, когда я по велению партии должна проголосовать против своей же поправки. - А пренебречь партийным указанием? - Бывает. Но любое несогласованное поднятие руки берется на карандаш – нас пересчитывают, как цыплят по осени, чтобы потом предъявить счет: а почему это ты, голубушка, пять раз проголосовала «неправильно»? Слышала от одного городского чиновника и полностью согласна с ним: нельзя слушать только сладкие речи – это вредно для власти. Все это понимают, кроме нашей власти. - У Нины Андриевской будет четвертый депутатский срок? - Не знаю. Сейчас будут выборы по партийным спискам, а Андриевской в списке не будет – это однозначно! Идти ли мне самостоятельно – это покажет время. - А как же командный дух? - В моем Заозерном округе он есть. А в Горсовете команды нет, так что говорить не о чем. - Тогда спрошу о самом главном – о внуке! - Отличный парень растет. «Работает» в моем детском саду. Папа и мама у него спокойные, а Ярослав Дмитриевич – мужчина бойкий – весь в синяках и ссадинах, наверное, характером в бабушку пошел. У меня тоже не получается идти по жизни осторожно и с оглядкой.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
