 |
| Фото Владимира Ларионова |
Страсбург, Голландия, Париж!
- Максим Юрьевич, а любившая когда-то советский цирк Европа к вам ходит, когда вы к ней приезжаете? - Мы начали ее осваивать с Франции. Отработали с очень хорошим успехом в одном городе и с достаточно слабеньким, но прогнозированным в другом. Прогнозированным, потому что французы консервативны, нужно года два, чтобы они приняли непривычное. В октябре поедем в Страсбург, потом Голландия, Год России во Франции закроем спектаклем в Париже. - Ваш любимый клоун, после отца, разумеется? - Если на вопрос «Ваша любимая книга?» человек отвечает, значит, он больше ничего не читал. Много хороших клоунов, есть замечательные. Они все разные. В проекте нашего шапито работает клоунесса Александра Зайцева. Цирк - странная вещь. Когда им занимаешься, можешь найти в себе что-то, о чем раньше даже не думал. Саша работала-работала и вдруг почувствовала в себе тягу. Кем работала? На арене - никем. В цирке, а в шапито особенно, столько всяких технических дел: здесь постоять, там принести… - Тогда вопрос самому близкому человеку: вам Саша кажется смешной? – спросила я присутствовавшую на встрече маму клоуна, директора фонда «Цирк и милосердие» Ирину Зайцеву. - Я ее воспринимаю как дочку, с которой больше требуешь. Она хочет быть клоунессой. Даже на выпускной вечер в школе пошла в клоунском костюме. - Есть клоуны, что называется, «ха-ха», - продолжает Никулин «смешную» тему. - Но над Енгибаровым не очень много смеялись, больше задумывались. У Никулина и Шуйдина были и просто смешные, и философские репризы. Коверный клоун – это самая сложная профессия, единственная в цирке, которой нельзя научить. Поэтому их мало. - Ваши сыновья, Юрий и Максим, продолжат семейное дело? - Старший со мной работает, он менеджер проекта. Младший оканчивает в этом году школу-студию МХАТ. Не знаю, что они выберут в будущем.Цирк – вещь консервативная
- Вы за традиционность или новаторство на арене? - Цирк, я считаю, вещь достаточно консервативная. Я не против эксперимента и риска, но всему свое место и время. Есть элемент и психологический. Представьте, папа купил билеты в цирк, дети спрашивают: что мы там увидим? Папа рассказывает, вспоминая цирк своего детства. А дети приходят на представление и видят там совершенно не то. Может быть, очень интересное, смелое, авагардное, но не то. А люди, особенно дети, не любят, когда их обманывают. - Телепроект «Цирк со звездами» много нервов вам попортил? - Достаточно. Но он удался. Продолжение навряд ли будет. Из всех «звездных» это самый дорогой проект. А еще, между нами, настоящих звезд нет. Хотя были сильные номера, и мои ребята тоже многому научились. Денег на этом проекте мы не заработали никаких. Но на него приходили совсем не те люди, которые ходят обычно. И говорили: «Круто!» Это уже хорошо.Можно, но неприлично
- Максим Юрьевич, более двадцати лет вы работали по специальности - журналистом, помним вас на первом канале ТВ. Не скучаете по тем временам? - Скучаю, но сейчас бы работать не смог. - Потому что раньше было свободнее? - И тогда свободы не было как таковой. И сейчас она заключается в том, что можно сказать слово «ж…а». Но мы не делали этого не потому, что нельзя, а потому, что неприлично. Вот и вся разница. Дело в другом. Иногда смотрю телепрограммы, и ощущение такое, что человек пришел с улицы, сел в студию и начал вещать. А нас учили: русский язык читал Розенталь, мастерство преподавал Левитан. За ошибку в эфире отстраняли. Это было уникальное явление в мировой практике: нас, журналистов-информационников, заставляли писать свои телесюжеты на полторы-две минуты в публицистической манере. Чтобы был язык литературный и сюжет по принципу драматургического. Потом пришел господин Сагалаев, который сказал: «Давайте будем как Си-эн-эн. Я на летучке выступил: тогда давайте нам вертолеты, камеры, как у них, и мы будем лучше. Нет. Журналистам запретили выражать свою точку зрения. Только отчет. А отчет можно и по ТАССу прочитать, повторы убрать, и все. Это не в тему, конечно, но то, что меня задевает.Доброе искусство
- Расскажите про фонд «Цирк и милосердие». - Создал его и первым президентом стал Юрий Владимирович, это семейный фонд Никулиных, - слово взяла директор фонда Ирина Зайцева. – Проект шапито только кажется коммерческим. Конечно, альтруистов в нем нет, зарплату получают все, но материальную помощь фонд оказывает именно из денег, заработанных шапито. Ежемесячно ее получают более 130 человек: инвалиды, ветераны цирка, есть наши стипендиаты – студенты циркового училища. Есть детский дом, опекаемый цирком. Много-много чего есть, о чем скромно умалчивает Максим Юрьевич. - При жизни отца было очень много меценатов, - добавил Максим Юрьевич. – Когда его не стало, в одночасье испарились все. Единственный, кто выполнил обязательства контракта до конца, - господин Потанин. - Максим Юрьевич, а за что вас наградили орденом Командорского креста Бельгии? - До сих пор не могу понять. Это маленькое общество, которое само выбирает, кого наградить. Вручили мне этот орден как директору цирка. - И внешне вы стали похожи на отца. - Старею, значит. Посмотреть видео о цирке Никулина в СеверодвинскеВернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
