Хранитель старин Каргополья

Государственному историко-архитектурному и художественному музею в Каргополе 91 год. Из них 16 лет директорствует здесь Севастьянова.

- ЛИДИЯ Ивановна, почему вы не пришли в музей раньше?

- Так сложилось, что после окончания средней школы я поступила не на истфак, а, что называется, за компанию в кооперативный техникум. Потом в потребительской кооперации прошла солидную школу - там работали всерьез, в том числе и у нас в Каргополе. Была возможность продолжить учебу по профессии в вузе, но я стала студенткой исторического факультета Ленинградского государственного университета. В ту пору ведь не принято было проситься: возьмите меня туда или сюда. Поэтому я продолжала работать в потребкооперации, а позднее - пять перестроечных лет - в райкоме КПСС. В последнее время заведовала там идеологическим отделом, держала непосредственную связь с учреждениями культуры; хотела бы уйти в музей, но места там не было.

Со своими коллегами пережила в райкоме время, когда нас не считали за людей, чуть собаками не травили.

- Это в благословенном-то Каргополе чуть собаками не травили?!.

- Да. После известных августовских событий в кабинеты не разрешалось зайти, чтобы взять свои вещи, сменную обувь. В фойе райкома находились милиционеры с собакой… На нас смотрели в городе, как на заговорщиков, которые готовили «расстрельные списки»… Все это называется русским абсурдом.

Мне предлагали и одну работу, и другую, но я ждала, когда освободится место в музее. Вскоре, через месяц, появилась вакансия экскурсовода. Меня на нее пригласили, я с радостью пошла. Год проводила экскурсии, потом стала научным сотрудником. Затем меня выбрали руководителем.

- Не забыто, разумеется, то время, когда музейщикам, как и другим бюджетникам, подолгу не выплачивали мизерную зарплату. Как вам удалось сохранить коллектив, в котором было 59 человек. Сколько в нем сейчас?

- Теперь 63, надо бы больше. Сейчас нам самим не верится, что мы прожили ту пору… С 1996 года финансирование у нас практически прекратилось. Заработную плату мы не получали по десять месяцев. Сейчас как грустный анекдот вспоминаем, что в музей привозили хлеб в счет заработанного. В ту пору мы все занялись огородами, и, к примеру, огурцы для консервирования уже не покупали.

Мы благодарны администрации муниципального образования, где понимали значимость музея для Каргополья и, в отличие от домов культуры, сокращение штатной структуры нас не коснулось. (У музея было 14 зданий, теперь 15, везде люди нужны.) Правда, попытки сократить нас были, однако общий язык с властью мы находили. Но главное в том, что в музей шли люди, которые очень хотели здесь работать, поэтому мы и не распались. Не могли распасться. Наш костяк - музейщики до мозга костей.

Хотя в девяностые годы мы не получали денег ни на что, наши замечательные коллекции и наши друзья - российские и зарубежные - дали нам возможность вести работу интересно.

- Огородниками вы остались ли?

- Да. Зарплата музейщиков по-прежнему низка (ниже средней по району и области), поэтому приходится надеяться кому-то на мужей, кому-то на родителей или на огороды.

Добавлю, что с 1997 года, ведь прозябать-то нам не хотелось, мы стали активно использовать проектные технологии и с того года ежегодно получаем гранты.

- Вплоть до грантов президента России, Российского фонда фундаментальных исследований…

- А также Российского гуманитарного научного фонда, и не только. Наших сотрудников трудно представить сидящими и ждущими, когда музею что-то перепадет, - нет, мы зарабатываем деньги сами. Мы могли бы тихо сидеть, работать с экспонатами, закрыться в себе - и никто бы нам претензий не предъявил, никто бы нас не упрекнул. Но мы же работаем не для себя. Поэтому по грантам и без них проводим научные конференции, посвященные народному костюму, обрядности на Русском Севере, уездным городам России и так далее. Наши конференции, в которых и дети участвовали, - не только местного масштаба, но и российского и международного; к нам обращаются насчет проведения их на нашей базе даже известные столичные институты. По итогам конференций выходят сборники докладов. Кроме того, мы издаем каталоги и буклеты.

Участвуем в конференциях за рубежом - выступали с докладами в Сорбонне.

Наше компьютерное оборудование приобретено на гранты. Сценическое - тоже.

- Зачем музею сценическое оборудование?

- Первый грант мы получили на проект Ольги Андреевны Рудометовой «Кукольный дом» - и для выставки, и для мастерских, и для сценической площадки представлений нашего фольклорного коллектива.

- У музея есть фольклорный коллектив?

- Да. Мы говорили у себя в музее, что нам неплохо было бы его иметь, и такую же идею вынашивала преподаватель детской школы искусств Светлана Недосекина, ставшая впоследствии северодвинкой. Наши желания совпали, и «Олонецкой губернии» в этом году - 12 лет.

Семь с половиной лет нашему хору духовной музыки «Светилен». Представляете, что такое выступление хора в соборе с прекрасной акустикой?.. Хор выезжал за пределы района и области.

Мужественные люди, хоровики, - репетировали зимой в холоде. На голом энтузиазме. А теперь, с получением нового здания, будут в тепле: благодаря поддержке администрации области нам передано здание детского дома, мы его обживаем (выставочных площадей прибавилось), несмотря на то что денег на это не выделено.

- При вас у музея появилось новое направление деятельности - реставрация памятников архитектуры. В связи с нехваткой денег тут вам, наверно, приходится особенно непросто…

- В 2001 году мы получили лицензию Министерства культуры на права заказчика. И с того времени все свои заявки на реставрацию подавали в Москву. Благодаря этой лицензии денег на реставрацию нам стало поступать больше. Раньше их тоже выделяли, но до Каргополя они не доходили. Мы проводили конкурсы и выбирали подрядчиков - из обеих столиц, Каргополя. Затем Москва взяла конкурсы себе, контракты на работы заключает Министерство культуры. Вопросы стали решаться менее оперативно; с заявками нашими не считаются; преемственности в реставрационных работах нет: мы теперь не имеем никаких рычагов контроля за ними. Система конкурсов в реставрации вредна. Я уверена в этом.

Но что, в частности, сделано в последние годы? На Покровской церкви известного храмового ансамбля в деревне Лядины проведены противоаварийные работы. Пришлось пойти на риск и не делать проектную документацию, иначе бы шатровый храм рухнул, были бы утрачены небеса.

В Лядинах могла упасть и Богоявленская церковь, ее тоже спасли.

Несколько лет назад в Каргополе во время грозы рухнул крест на Соборной колокольне, шпиль выгорел. Крест реставрирован, шпиль восстановлен… Однако хотелось-то бы нам гораздо большего.

- В музее десятки тысяч предметов. Это так много, что, наверно, далеко не все из них увидят ваши посетители…

- Есть такая проблема. Значительная часть экспонатов нуждается в реставрации, она очень дорогая, а о финансовых средствах мы с вами уже говорили… Реставрируем предметов немного. Мы благодарны за реставрацию известному московскому центру имени академика Грабаря и его архангельскому филиалу. Доля работ - своими силами.

В усадьбе Вагера (это норвежский лесопромышленник, живший в Каргополе) мы планируем разместить детский музей. Часть реставрационных работ проведена, но дел там еще много. А видим мы детский музей как историко-культурный научно-образовательный центр с выставочным залом, конференц-залом, игровыми пространствами, лабораториями. Мечтаем устроить там и музейное кафе.

Название детского музея - условное. Мы полагаем, что этот центр будет и площадкой для инноваций не только для музейных, но и педагогических проектов, связанных с изучением истории, культуры России и Каргополья. Конечно, центр будет открыт и для туристов.

Мы стараемся как можно больше делать для того, чтобы Каргополь стал настоящим туристическим центром. Нам есть что показать. Если бы еще с инфраструктурой был порядок (дороги, гостиницы), то город уже можно было назвать туристическим.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта