 |
| В сцене из спектакля – артисты Юлия Корельская, Сергей Варнашов и Виталий Стеблецов. Фото Владимира Ларионова |
Сложная простота
Предупреждение сделано очень простым и вместе с тем рискованным способом. Режиссер Валентин Ярюхин поставил, можно сказать, спектакль на стульях. Персонажи просто разговаривают, не обставленные аттракционами режиссерской фантазии. У каждого из них есть «крупный план» - исповедь или, как в случае с инспектором, проповедь. Рискованность такой простоты состоит в том, что она может быть слишком сложной для актеров. Это нешуточный психологический театр, помноженный на детективную пьесу. Здесь требуется проживать роль, нести мысль, точно взаимодействовать с партнерами, удерживать напряженную атмосферу. Пустые актерские глаза, приблизительные жесты неприемлемы. На сцене нужна цепляющая правда. В этом смысле малоинтересна работа Сергея Варнашова в роли отца. Со скептической отстраненностью он сыграл самодовольного и несколько нелепого буржуа. По-видимому, сочтена всего лишь нелепой и потому пробрасывается речь, с которой отец выступает перед семейством до прихода инспектора. А ведь излагается философия жизни, погубившая и ту девушку, и еще многих. Это нелепое и смешное убивает. С речью мистера Берлинга потом всю пьесу полемизирует инспектор, в том числе и в своем монологе. Отец в спектакле - фигура довольно невесомая и в противостоянии с инспектором заведомо побежденная сторона. В отличие от матери, особенно когда ее играет Александра Тананакина (эту роль попеременно исполняют две актрисы). Пожалуй, миссис Берлинг идеологизирована не меньше своего противника (не сказался ли тут советский опыт артистки?). Миссис так резка и непримирима в разговоре с инспектором именно потому, что за ней стоят ее принципы. Актриса играет контраст между внешней жесткостью жизненной позиции и ее хрупкостью, играет сломы этого духовного стержня. Вот первый слом: матери сказали, что сын ее много пьет, - и она пошатнулась. Она любит сына и огорчена его поведением, но здесь и другое. Начинает рушиться разумная и комфортная картина мира, которую миссис Берлинг для себя нарисовала. И после дальнейших разоблачений она уже не владеет собой - кричит и бьется на руках у мужа. В тот же самый рисунок роли актриса Галина Лишица привносит иное содержание. Идеологическая подоплека отсутствует (все-таки актриса работала в основном в деидеологизированную эпоху). Главное в этой миссис Берлинг - материнское чувство. Скучающе-презрительным тоном, оскорбительным смехом она обороняет от инспектора семью, детей. А когда оборона прорвана, приходит неподдельное горе. В глазах матери слезы, когда дочь возвращает кольцо жениху. Мать до последнего не догадывается, что сын ее вовлечен в историю погибшей девушки: любовь слепа. Но не понять не получается - и за-хлестывает боль, заставляя метаться в припадке.Внимание: бездна
На роль дочери тоже назначены две актрисы. Юлия Корельская играет эмоционально, порывисто - и задает загадку. Вначале дочка Берлингов как будто весела, а потом кажется, что все это было напускное и за веселостью таилась бездна душевных терзаний. Самоубийство девушки лишь одна из причин страданий Шейлы. Инспектор срывает с этих страданий маскировочный покров. Они весьма таинственны, но несомненны. Шейла несколько сдержаннее в исполнении Анны Венгерович. Больше полутонов. Задается та же загадка, однако и подсказка имеется. Она в декадентско-депрессивной пластике, с какой актриса играет Шейлу. Такое впечатление, что тонкость натуры уже давно вылилась в болезнь. (И ведь чем был жестокий поступок Шейлы в отношении той девушки? Реакцией на ее мимолетную улыбку.) В роли дочкиного жениха - Даниил Овинников. Актер работает неровно, есть пустоватые куски (например, в сцене после ухода инспектора), но немало и вполне удавшихся. Это сцены, где раскрывается вина Джеральда перед умершей девушкой и перед Шейлой. Там он виноватый и любящий, и он тем внимательнее к Шейле, чем яснее сознает происшедшее. Хорошо бы еще актера не стеснял смокинг, видимо пошитый когда-то для другого человека и теперь по соображениям экономии истребованный из костюмерной. Последним, кого допросил инспектор, был Эрик, сын Берлингов. В этом эпизоде режиссер предложил актеру Виталию Стеблецову очень нервную игру. Артист прекрасно разучил множество знаков потрясенности, тем не менее пока смятение Эрика выглядит каким-то внешним, не идущим изнутри.Переведен в ангелы
Заглавная роль поручена Сергею Черноглазову. Кто же этот вызвавший лавину переживаний инспектор Гул, который вовсе и не инспектор? На прямой вопрос Шейлы, исполненный мистического ужаса, Гул отвечает загадочной улыбкой. На сцене он появляется из удара грома и погасшего света. Финал окончательно переводит его в надчеловеческий план, должно быть в ангелы: его голос - те самые слова про колокол - звучат откуда-то с высоты, сквозь громы и молнии. Моральный максимализм Пристли полностью поддержан в спектакле-предупреждении. Однако это максималистский спектакль и в другом отношении. Работая над ним, режиссер Валентин Ярюхин боролся за настоящий психологический и вместе с тем небытовой театр. Он отстаивал свои театральные идеалы, как ни странно для кого-то это прозвучит. И он их таки отстоял.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
