 |
| Фото Владимира Ларионова |
Из елки телеграфный столб
- А потом были «Советская Россия», «Известия», «Комсомольская правда» - вы работали спецкором таких газет! И в такие годы, когда просто слова «корреспондент из Москвы» вызывали восторг или ужас, в зависимости от темы командировки. - Самым суровым было удостоверение сотрудника «Советской России». Чиновники, видя его, просто «умирали». В те годы, при Ненашеве, эта газета положительных материалов не публиковала. - И реакция на них была непременно? - Один из моих материалов был рассмотрен на секретариате ЦК КПСС. После чего из обкома пришли четыре страницы, на которых были перечислены только фамилии наказанных. - За что вы их под такую суровость подвели? - Поехал в командировку, чтобы рассказать о лучшем райкоме комсомола Татарстана. Помните, почин такой был – после школы в сельское хозяйство? - И как плакали над ним девчонки, тоже помню. - Узнал, что в том районе выпускникам просто не выдали аттестаты, чтобы они никуда не уехали. Материал сразу поставили в номер. Причем на периферию он ушел без правок. А для Москвы печатался уже с «партийными акцентами». Глянул я на них – ужас: Ненашев из елки телеграфный столб сделал. А потом повнимательнее пригляделся: оказывается, главный не смягчил ни одной моей оценки, просто сделал текст понятнее для главных, как ему казалось, читателей.«Думал, голову оторвут»
- Павел Семенович, ваши острые публикации в «Деловом вторнике» заставляют спросить: сегодня не страшно так писать? - Реакции на них нет никакой. Потому что «Деловой вторник», выходящий тиражом в два миллиона, не распространяется в Москве. Удалось мне напечатать материл, который самого напугал, про героическую встречу Путина в тайге с тигрицей. Рассказал, что привезен был зверь из зоопарка и до «встречи в тайге» обезножен снотворным. Было ощущение, что голову за такое оторвут. И ничего. Параллельные миры! - Но ведь все равно не впустую. Люди сравнили с тем, что по телевизору показали. - У меня есть по этому поводу несколько любимых историй. В «Московском комсомольце» вышел мой первый большой материал. Помню, в тот день лил дождь, а у метро возле газетного стенда стоял мужчина и читал именно мой материал. Подошел к нему, гордый запредельно, в надежде устроить читательскую конференцию. А он развернулся, сплюнул: «Пишут всякую…» И ушел из моей жизни. Читательское восприятие – это всегда загадка. - «Нам не дано предугадать...» Но все равно хочется думать, что не зря работаем, даже если слово никак не отзывается. - Если верить, что от твоего слова что-то зависит, это легче. Юра Щекочихин всегда в это верил. А у меня скептицизм был всегда, и это тоже, как ни странно, иногда помогало.«Не надо заглядывать в конец материала…»
- Интернет наступает. Ваше мнение, как традиционной журналистике с ним конкурировать? - Она должна быть личностной. Одну из самых больших похвал о себе прочитал в статье Сергея Чупринина. Он написал в «Новом мире», что, читая «Известия», ему не надо заглядывать в конец материала, чтобы узнать: его написал Гутионтов или, скажем, Лацис… - Сегодня крепчает другое мнение: главное - что написано, а уж как – второе дело. - Хорошо написанный материал лучше действует на читателей. Спросите, кто первым рассказал про отшельников Лыковых? 999 человек из 1000 скажут: Василий Песков. Хотя до его публикации кто только о них не писал, а за месяц до «Таежного тупика» в «Социалистической индустрии» целая страница о Лыковых вышла. А что было с брошенной в аэропорту собакой, про которую рассказал Юрий Рост? Я специально собирал подобные материалы – штук тридцать таких же историй нашел, и неплохо написанных. Но все помнят историю Роста.Не навреди
- Вы не боялись, защищая человека словом, навредить ему? - Когда приезжал в командировку по тревожному письму, первым делом шел не к начальству, а к его автору: «Ты серьезно это решил? Я-то уеду. А газетная статья еще никому жизнь не облегчала». Не то чтобы я был такой жалостливый и правильный, просто мне все равно бы ничего не было, даже если не привезу материал в редакцию. Но герой на то и герой, чтобы кричать: «Нет, я готов идти до конца». И иногда им действительно становилось хуже. - Ошибки допускали? - Конечно. Но повезло, что ни разу не пришлось ошибиться так, чтобы выступить в защиту мерзавца. И хороших людей не обвинял, хотя в том списке наказанных после секретариата ЦК КПСС был один человек не так непростительно виновный, чтобы его увольнять.Женский вопрос
- Одна из читательниц удивила, предложив мне подписывать свои материалы мужскими псевдонимами: «Мужчинам доверия больше». Но в профессии вас все меньше. - Журналистика - мужская работа. Феминизация ее свидетельствует о деградации, перестала, значит, она считаться престижной. А когда 4/5 военных журналистов тетки – это свидетельствует уже о сдвиге. - Ваша супруга вам не коллега? - Третья жена - архитектор. Младшему сыну, Александру Павловичу, третий год. А старшему уже 23.«И грузины не такие»
- Павел Семенович, от вас услышала впервые, что на постсоветском пространстве очень высокое место по уровню гласности занимает Эстония. - Замечательная страна, обустроенная для людей. Совершенно не то там происходит, о чем нам говорит идиотская пропаганда. И грузины не такие. Как и раньше, по-детски восторженные, веселые. Но, как ни горько это звучит, мы им нужны все меньше и меньше. И при этом они остаются абсолютно доброжелательными, хотя тоже могли бы предъявить массу претензий к нам. В последний мой приезд запросто организовали встречу с Шеварднадзе. И с Саакашвили бы организовали, если бы мне было интересно. - А с нашими «первыми» интересно бы было? - Однозначно нет. Потому что неинтересно говорить с человеком, который теоретически не способен дать ответов. Дима Муратов недавно взял интервью у Дмитрия Медведева. Он, профессионал, задал все вопросы, которые хотел, но ни на один ответа так и не получил. - Зато как статус повышает такой диалог! - Вот это верно. Без тени иронии говорю. - Может быть, высокая должность обязывает так разговор строить, особенно с профессионалами? - Когда-то я думал, что те, кто наверху, знают что-то такое, что мне неведомо. Ошибался.«Он был самим собой»
- А кто вам интересен из бывших? - Горбачев, с которым пришлось много общаться. Живой человек, интереснее всех последующих. Он был самим собой. - Страна при нем сама собой быть перестала. - Не думаю, что Михаил Сергеевич виноват в этой беде. Я видел тех, кто развалил страну, ту власть, которая подставила Горбачева. И в ближнем окружении, и на местах. Но при этом и он сам допускал ошибки. А еще вспомните, что нефть тогда стоила 6 долларов, при Путине легко было подниматься с колен. Но чувство самоуважения мы получили при Горбачеве, что при последующих начальниках не повторялось. Моя журналистская судьба была весьма удачной, но состоялась так, как состоялась, именно в те годы. Появилось ощущение, что не напрасно работаю. Это было лучшее время для журналистики за все ее 300 лет. Это сейчас не во всякой компании скажешь, что ты журналист. В морду могут дать. - Вот с этим не поспоришь.«Все больше верю в лучшее»
- Павел Семенович, может быть, вам в столице что-то виднее. Например, почему борьба со взятками на комедию походит? - Потому что начинать ее надо не с инспекторов ГИБДД, а с министров, которые будут брать, пока не лопнут. - То есть стоит подождать их естественного конца? - Нет, они же всегда будут голодными. - Вам сегодня не грустно жить и работать? - Наличие воров не отменяет наличия миллионов порядочных людей. - Верите, что лучшее впереди? - Все больше. «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется…»Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
