Театр «в остром соусе»

Некоторые итоги 67-го творческого сезона

Сезон сулил интересные постановки. В мае прошлого года в театр драмы был назначен новый главный режиссер, и не кто-нибудь, а Денис Кожевников, который дерзнул взяться за трагедию «Отелло» и сделал с нашими актерами яркий спектакль. Ожидания чего-то замечательного подогрели его интервью. В одном он говорил, как много у него идей. В другом - что очень бы хотел сказать свое, неизбитое слово в искусстве; что хочет быть главным режиссером, чтобы строить свой театр.

Начало сезона несколько смутило, но не убавило ожиданий. Открывались пьесой Альдо Николаи «Гамлет в остром соусе», однако ставил ее не Кожевников, а приглашенный режиссер - москвичка Юлия Рихтер. Ее спектакль был похож на учебный. Словно педагог работал со студентами-актерами над отрывками, над какими-то частностями, не имея в виду более крупных задач. Вот, например, на кухню Эльсинорского замка входит королева. Одного из персонажей прячут от нее под столом. Поскольку королева расхаживает по кухне, прячущие все время в волнении, они одергивают скатерть, заслоняют стол собой. Что играют в отрывке - понятно. На уровне отрывков спектакль, можно сказать, поставлен. Но есть и уровень спектакля в целом - уровень решения фундаментальных вопросов, как-то: о чем написал пьесу Альдо Николаи? насколько его комедия трагична? чего ради театр возится с этой комедией?.. Даже намека на ответы не предложил режиссер.

Тогда, в начале сезона, думалось: ничего страшного. Следующий спектакль будет ставить Кожевников, и уж он покажет всем, как надо работать.

Следующий спектакль назывался «Сказка про Андрея-стрельца и Марью-голубку». Он был заявлен как скоморошья забава. Действительно, на сцене соорудили незамысловатый балаган - повесили ярко-красный занавес. После пролога занавес открывался... и больше его не использовали. Чтобы переменить картину, дергали вверх-вниз задник, но не балаганный занавес, хотя это вроде бы уместнее. То же, что с занавесом, было со скоморохами. В прологе они немножко поскоморошили, дальше, казалось бы, они должны разобрать роли и сыграть сказку, раз у нас скоморошье действо. Но нет, спектакль развивается по верному, в общем-то, принципу, если применять его в кулинарном искусстве: котлеты отдельно, мухи отдельно. Андрей-стрелец, Марья, Царь и остальные сказочные персонажи - это не скоморохи, а, видимо, какие-то другие актеры, гистрионы что ли. А скоморохи на подхвате, и все выглядит так, будто режиссер постоянно о них забывает, но иногда вдруг вспоминает. Это называется нереализованным режиссерским приемом. Заявленным, но не реализованным.

Тогда, после сказки, думалось: ну и ладно. На сказки не принято особенно затрачиваться, а к вечерним спектаклям подход иной. Кожевников собирается ставить «Осенние скрипки» Сургучева и «Всё в саду» Олби. Конечно же, он знает, что делает, он режиссерски видит эти пьесы, и все будет о»кей.

Все не было о»кей. В «Осенних скрипках» не получилась главная роль у Валентины Иргизновой, что сильно повлияло на общее впечатление. Как актриса, так и режиссер добывали из пьесы Сургучева, словно некие полезные ископаемые, чувствительность и красивость. Это само по себе чревато последствиями, даже если бы Иргизнова блестяще исполнила свою роль. Ибо сургучевские красивости - это бр-р. Между тем в спектакле намечался выход к подлинным чувствам и красоте, пускай странным, пускай в стиле модерн. Режиссер добавил к списку действующих лиц Пьеро и Коломбину, которые сопровождают сюжет пластическими этюдами. Быть может, следовало пойти в эту сторону: больше Пьеро и Коломбины, больше причудливости, больше изломанности и болезненности модерна. Как можно меньше сургучевщины.

Поговорим теперь о постановке пьесы «Всё в саду». Без сомнения, это самый сделанный спектакль Кожевникова в нынешнем сезоне. Однако его сделанность специфическая. Каждый режиссер знает множество штампов - на всякий случай. Спектакль «Всё в саду», видимо, и есть такой случай. Режиссерская фантазия выглядит очень ослабленной, она ярко проявила себя один только раз - когда Джеку, персонажу Сергея Черноглазова, дали в руки диктофон. По пьесе Джек обращает некоторые свои реплики в зрительный зал. Режиссер преобразил театральную условность в человечную деталь: Джек нашел того, кто его выслушает и перед кем не надо таиться; с помощью диктофона он ведет дневник...

Тогда, после премьеры «Всё в саду», я не знал, что и думать. Оригинальная мысль о полосе неудач не убеждала, хотя, возможно, была правильной.

А недавно Денис Кожевников выпустил еще один спектакль - «Шум за сценой» по пьесе Майкла Фрейна. Это комедия о плохом театре, который в спектакле показан безальтернативным. Это круги ада, с которых не сойти. Так воспринимается спектакль, и потому так воспринимается, что его постановщика не взволновала тема плохого театра. Плохой - и пусть его, не будем ничего менять. Весьма странная позиция для человека, который собирается строить какой-то свой театр, сказать свое слово в искусстве. Если собирается, конечно...

Обозревая сезон, очень понимаешь причины столь теплого отношения людей к спектаклю «Скупой» казанского режиссера Валентина Ярюхина. «Скупой» имеет недостатки, но это спектакль с настоящей сценографией, с цветением режиссерской фантазии, с поставленной массовкой и праздничным финалом. Этого нельзя не оценить, этому нельзя не порадоваться.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта