Алевтина в стране чудес

Остаться бы по ту сторону чужого зеркала, да не дали

Она шла по болоту и в душе ругала себя. Это ж надо было умудриться! Пойти собирать морошку с накрашенными глазами! Все равно, что усесться перед стоматологом с накрашенным ртом. Теперь мошкара напропалую лезла в глаза, а потереть их было нельзя - намазала лицо «Дэтой». Да и не подумала она с дороги умыться.

УТРОМ, после приезда из города, Алевтина зыркнула по старому деревенскому дому - вроде все в порядке, прошлась между огородных грядок, открыла потные теплицы, занесла в веранду ведро воды из колодца. И сразу - в лес. В Северодвинске вторую неделю продавали подосиновики, она надеялась, что в их местах тоже появились грибы. Но в лесу было сухо, дожди обходили стороной. В заветных шалгах встретилось только два болотовика, на которые в урожайное время и не смотрели. Что делать, сунула их в корзинку. Пусто вдоль тропинок, зато пошли разом черника, голубика. Она обирала еще не совсем зрелые ягоды и горсточкой отправляла в рот. Жара стояла несусветная, овода и комарье жужжали и роились. Дедова гимнастерка на ней взмокрела, как на настоящем бойце. Обмахиваясь стеблем иван-чая, Алевтина решила заглянуть на болото, может, хоть с морошкой повезет.

Годочки ее бежали к пятидесяти, но этого ни она сама, ни рядом не замечали. Со спины все за девушку принимают. Полноту, как ни пыталась, не набрала. Волосы пшеничного цвета свои, можно не красить. И морщинок возле глаз не видно - может, смеялась мало. Обычная северная женщина. Все как у людей. Двухкомнатная квартира. Домик в недалекой деревеньке. Муж на Севмаше работает. Любит ее: на 8 Марта гвоздики или мимозу дарит, на день рождения - розы. На рыбалку ездит не часто, возвращается с рыбой, сам чистит, она только уху варит да жарит. У нее вкуснее получается. Сын уже взрослый. Мореходку окончил, а куда еще парню, в морском городе живут. В трал-флоте работает. Семья своя.

Она вздохнула: не касается она той родни. В матриархат Витюшка попал. Теща в банке служит, молодым сразу квартиру купили, обставили, свадьбу шикарную закатили. А у дочки характер в мать, на своем любит поставить. Муж договорился - знакомых моряков у него много, - чтобы Виктора четвертым механиком на большой траулер взяли. Рейс тогда планировался долгий, выгодный, к южным берегам. А невестка в положении. За полсуток до отхода прибежала в порт, чуть ли не у трапа рев устроила: что, мол, я одна в пустой квартире шесть месяцев делать буду? Парень у нее тихий, пожалел девку, не стал при всей команде спорить. Забрал чемоданы - и на берег. На его место тут же человека взяли, таких-то специалистов пруд пруди. А он потом никуда толком устроиться не мог, ни в море, ни на берегу. Зато теперь жена пилит, что денег мало приносит... А внучок славный получился, смышленый, только приводят редко.

Сама Алевтина почти двадцать лет отработала в детском саду воспитателем в младших группах. Малыши ее любили - голос не повышала, никого не наказывала - что в таком возрасте ругать. Все сказками завлекала - про принцесс, про алые паруса, верных рыцарей. Потом садик закрыли. Приятельница из старшей группы ушла торговать к соседу-азербайджанцу, в продуктовый магазинчик, и ее сманила. Скоро та вышла замуж за хозяина Тофика, и он ей работать не разрешил. А Алевтина осталась. Покупатели ее не раздражали, те же родители ее детворы, со своими капризами и заботами. Им семью кормить надо. Только вот на ногах целый день. Тофик рублем особо не баловал, зато обходительности хватало. Давно, еще при Советском Союзе, здесь в милиции служил его старший брат Мустафа. Его направили участковым в глухой район. Служба ему нравилась, говорил, что на родине невозможно в милиции работать, слишком много родственников. Правда, от местных браконьеров доставалось ему немало: и ребра сломали, и почки отбили. Так что Тофик в глубинку ехать побоялся, решил в городе торговать. Характер у него компанейский, к женщинам отношение уважительное. Сейчас вот отпуск Алевтине на три недели дал, премию подбросил. Может, приятельница подсказала.

Вообще-то подруг у нее немного. Аля еще со студенческих лет ловила себя на том, что ей нравились подружкины парни. Отбивать она никого, конечно, не собиралась, у самой был законный супруг, но вот вкусы с девчонками совпадали, она глядела на кого-нибудь из их мужей и думала, что тоже такого бы выбрала. И мужчины замечали ее взгляды, что-то ответное мелькало в их глазах. Потому-то компаниями собирались редко, а самая задушевная Алина подруга была одинока.

Сюда она приехала одна. Муж обещался быть через неделю, на заводе срочный заказ. Еды она ему наготовила полный холодильник...

Болото левым бочком выходило к дороге. Куда ни забреди, шум машин услышишь. Не заблудишься. В этом году морошка росла в затененных местах, на одной кочке попадалась и в куклях, и спелая. Пластмассовое ведерко наполнялось медленно. Алевтина то и дело отправляла в рот мягкие, истекающие соком желтые морошины. Вот кустик сихи. Ее черные ягодки она тоже попробовала. А мошкара жужжит!.. Наверное, гроза будет, дышать совсем нечем. У засохшей березы лежал длинный белый череп. Корову задрали или лосиху... Она поспешила уйти с того места. Опять ягода под зеленым листом, еще одна. Недаром говорят: морошка любит ножки. Она машинально сорвала с высокого стебля розовые, в три бусинки, незнакомые ягоды. На костянику не похожи, чуть горьковатые. Еще съела. А вдруг волчьи? Ну да с нескольких ничего не случится. Она бросила в ведро крепкую красную морошку (дома дозреет), наклонилась за спелой, в глазах потемнело, и она куда-то провалилась...

Очнулась она, как сказочная принцесса, от поцелуя. Ах, как ей было хорошо! Что-то капнуло на лицо. Она распахнула глаза и обалдела. Из-под военной каски на нее смотрел смуглый усатый мужчина. Капельки пота с его греческого носа опять упали на щеку, на грудь. Война, что ли? Он снова коснулся ее мягкими губами, тяжело перевалился на спину и, положив руку на ее живот, с радостью проговорил:

- Ну все, теперь у нас обязательно будет мальчик. Хлопчик! Говорят, када хочешь мальчика, надо каску надевать. Мне свою Зимовец презентовал. Он таким же ж способом двоих пацанов выродил.

Усач стянул новенький «презент» и тряхнул смоляными волосами.

Алевтина была словно в ступоре. Никакой толковой мысли не проскочило в ее голове, только мелькнуло воспоминание о Греке, он учился с ней в средних классах, а потом куда-то уехал с родителями, так вот, этот мальчишка был чем-то похож на лежащего рядом мужчину.

- Шо, Алиска, устала?

Неожиданно для себя, мягким, певучим голосом она произнесла:

- Та шо-то галава разболелась...

- Это все вареники! Лепила на такой жаре. Девчонки и вчерашних бы поели.

- Та свеженьких хотелось...

- Ты полежи, я по делам смотаюсь. В рейс мне завтра, еще завернемся. Или на ставок сходи, поплавай. Только шляпу надень, ту, с широкими полями, ну, што мы с Кипра привезли. Не лезь под солнце. Беречь тебя буду, - и, поднимаясь, он широкой ладонью шлепнул ее по ноге.

Рядом за дверью зажурчала вода, послышалась незнакомая песня. Алевтина облегченно вздохнула и протянула руку за простынкой.

Господи, это была не ее рука! Полная, загорелая, в частых конопушках. И грудь была чужая - пышная, и ноги... Она вскочила, хотя с новым весом это было непросто, и приблизилась к высокому зеркалу. На нее глянула другая женщина. Крупная, рыжая, с хитрыми зелеными глазами. Она ущипнула себя, и на левой руке повыше запястья тут же выступило синее пятно.

Внизу в столовой, на первом этаже, за большим овальным столом сидели две девчонки лет шести-восьми. Голые спинки, босые ножки. Одна рыженькая, другая темноволосая. Уплетали вареники с вишнями. У обеих на ушах висели сережки из двойных ягод. Они макали пузатики в сметану, из надкусанных острыми зубками вареников вытекал горячий густой сок, смешивался с белой сметаной и оставлял розовые дорожки на загорелых детских щечках.

- Ура! Танька не все косточки вытащила! - черненькая сжала пальчиками косточку и пульнула ее в сестренку.

- Ма-ма!.. - запищала та и стала раздирать вареник в поисках ответного «снаряда». С веранды зашла высокая девушка в кепке козырьком назад и джинсовых шортах, похожая на малявок. Молча отвесила два подзатыльника обеим:

- Папе скажу.

Когда через полчаса сюда по широкой винтовой лестнице спустилась Алевтина в чужом теле и чужом цветастом сарафане, и стол, и просторная комната были пусты. Она выглянула в окно. Подстриженные газоны, деревья с какими-то южными плодами, то ли персики, то ли айва. Аккуратные резные скамейки в тени кустов с незнакомыми яркими цветами. Она боялась выйти во двор: вдруг ее окликнут, а она не знает, что сказать. Наверху, где стояла широкая, метра в три, кровать, на тумбочке она видела фотографии усатого мужчины и той, кого он называл Алисой. И еще в рамочке было фото трех девчушек на яхте под парусами. Выходит, это ее семья, и она здесь живет? А где это - здесь? Как она тут после болота очутилась? И как ей с этими людьми разговаривать?

Теперь и впрямь затылок заломило. Она открыла двухметровый холодильник. Полки были уставлены баночками и бутылками. Выбрала банку с темной жидкостью: вдруг компот. Плеснула в чашку. Глотнула. Вино. Домашнее, виноградное. Градусов пять, не больше. Она с удовольствием выпила все из чашки. Странно, в мозгу вдруг просветлело.

«У меня отпуск, чего я волнуюсь. За границу никуда не выбраться, так хоть во сне в чужих краях побываю, - подумала Алевтина. - Конечно, это сон, где еще увидишь себя в чужом обличье. А ничего этот Грек, - вспомнила она мужчину. - Такие руки крепкие и глаза, как вишни. Мальчика ему хочется».

Сама она после рождения сына все хотела родить еще девочку, беленькую, с кудряшками. Не получилось, а потом поздно стало. А здесь, выходит, все наоборот. Интересно, а где же та Алиса? Неужто на болоте? Как ее, бедняжку, комарье-то кусает, толстуху... Хотя толстуха теперь она, а та, рыжая, ходит в просторной дедовой гимнастерке.

Что он про ставок говорил? Пруд, что ли? Может, и правда сходить искупаться? Но сначала она должна все в доме осмотреть. Ей начинало здесь нравиться.

С улицы в открытую дверь спокойно вошел громадный черный пес. Ньюфаундленд, она про такого фильм смотрела, «Друг» называется. Заворчал, ткнулся холодным носом ей в колени и угрожающе зарычал. Она, заледенев, хотела погладить собаку по шелковистой шерсти, но рука не слушалась. «Как во сне, - подумала Алевтина. - И не крикнешь».

Пес передними лапами качнул стул, и она свалилась на пол...

В сапог набралась вода, старенькие джинсы на левой ноге промокли. Подвела кочка! Алевтина поднялась с колена, отряхнулась и снова стала собирать морошку. На зеленом стебле качалась, похожая на костянику, темно-розовая ягода. Горькая. Не волчья ли?

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта