По «Северному коридору»

Недавно глянул на карту нашей области, цепляясь взором за ниточки дорог и выхватывая знакомые названия сел и деревень, в которых довелось бывать

Вытянулась трасса длиной более тысячи километров от Каргополя до столицы соседней Республики Коми, города Сыктывкар. Пролегла она через всю середину нашей области и явилась одним из важнейших участков дороги, соединившей Скандинавские страны с Российским Севером и Приполярным Уралом. В разное время проехал я по этой дороге. Село Верхняя Тойма расположено как раз посредине пути между Сыктывкаром и Каргополем. В ту и в другую сторону от нас чуть более полутысячи километров. В апреле 1999 года состоялась моя поездка на восток, в сентябре 2002-го - на запад. В том и в другом случае заняла она около двух суток.

ПОЕЗДКА в Сыктывкар была вызвана острой необходимостью. Тогда работал я редактором верхнетоемской газеты «Заря». А редактор в районке не столько журналист, сколько завхоз, экономист, финансист, сантехник, грузчик, снабженец и еще Бог знает кто. Но, пожалуй, самой большой головной болью редакторов того времени было добывание газетной бумаги. На выпуск тиража «Зари» на год требовалось около 10 тонн. Проблема осложнялась еще и расположением Верхней Тоймы: бумагу нужно было завезти по зимней ледовой дороге в течение января-февраля. Бывали годы, когда в декабре машины через Двину еще не ходили, а в марте - уже не ходили.

Не было бы проблемы, если б денежный счет редакции не иссякал. Но в том и беда, что инфляция успевала «съесть» приличную часть вырученных от подписки средств. Когда в очередной раз число бумажных рулонов на складе сократилось до критического минимума, как и денег, вспомнилось давнее предложение главы администрации района А.И. Корниенко, с которым у газеты сложились деловые партнерские отношения. Не зная, как помочь редакции (в районном бюджете тогда денег и на зарплату-то постоянно не хватало), он предложил взять себе долги предприятия «Удоралес». Лесозаготовители из Республики Коми уже не первый год заготовляли древесину в верхнетоемских лесах, в самом северном углу, куда наши лесорубы дотянуться не могли. Рубить-то рубили, а расплачиваться с районом не горели желанием.

Помнится, от предложения я тогда отказался. А как с бумагой приперло, тут в мозгу быстро просчиталось, что соседи лес поставляют на Сыктывкарский комбинат, а там (в отличие от архангельских бумажников) выпускается нужная нам газетная бумага. Цепочка размышлений замкнулась, согласие главы на часть долга было получено, да и руководство соседнего предприятия (а нас с ними разделяло километров 400 в северном направлении) согласилось на подобный «бартер», после чего начались бесконечные переговоры уже с начальниками рангом пониже.

А там ребята тоже ушлые сидят, понимают, что затяни они с нужными бумагами на месячишко, и те Верхней Тойме, отрезанной от внешнего мира распутицей, вовсе и не потребуются. Вот и тянули с перечислением денег бумажникам, с пересылкой к нам доверенности.

Когда же на комбинате сказали: «Приезжайте!», доверенность лежала на столе - на календаре стояла дата 10 апреля, а на ледовой переправе через Северную Двину - дорожный знак, именуемый в народе «кирпичом».

Не буду утомлять читателя излишними подробностями поиска машины, уламывания дорожников и гаишников, чтобы дали добро на проезд по льду КамАЗа. Дело осложнялось еще и тем, что водитель-дальнобойщик из строительной организации «Паленьга» Николай Лапов обколесил пол-России, а в сторону Сыктывкара дороги совершенно не знал. Нам же предстояло проткнуть насквозь Красноборский, Котласский, Вилегодский районы, миновать стык между нашей областью и Коми (а эти стыки самые непроезжие) и выскочить на трассу Сыктывкар-Киров. И если по нашей области дороги привычны, то стык пугал неизвестностью.

Успокоили коллеги из вилегодской газеты «Знамя труда»: «По дороге привернете к нам, и мы вам схемку, как проехать, нарисуем».

В дороге к Коми

За разговорами и рассказами трехчасовая дорога до Котласа пролетела стремительно. Путь знакомый и накатанный осложнился лишь луговыми ухабами около деревни Черняки, что под Котласом, где в то время была понтонная переправа (мост в Котласе еще строился).

Село Ильинско-Подомское домами кирпичными застроено. Только дома эти как-то странно выглядели: из многих форточек, словно тараканьи ноги, черные колена труб выглядывали.

По дороге на Сорово (поселок лесозаготовителей) часто попадались лесовозы с древесиной для Котласского ЦБК, а потом наш путь отворачивал от поселка, не давая возможности туда заехать, и лесная ухабистая дорога повела машину к приграничной с соседями деревне Широкий Прилук. Миновав речушку, мы выскочили на свежую насыпь из песка и глины. По этой строящейся трассе нам предстояло пройти километров 70. Из-за распутицы работы на ней были уже прекращены, техника выгнана, а на всем протяжении вдоль дороги не встречалось никакого жилья.

- Если мы тут забуксуем, то до следующей зимы нас никто не вызволит, - мрачно заметил Николай.

Я тоже с беспокойством прислушивался к натужному гулу двигателя. КамАЗ на песке, что бегемот в болоте, завязнет, без трактора не обойтись. Спасало то, что колея не успела еще окончательно протаять, и, несмотря на сплошное месиво грязи, машина упорно ползла вперед.

Уже за полночь машина выныривает из леса, и фары высвечивают впереди асфальтированную дорогу Сыктывкар-Киров. По ширине, гладкости асфальта в нашей области равной ей я не припомню. И сразу запел, отдыхая, двигатель машины, и уже не пугал внезапно обрушившийся с неба снег.

Всюду земляки

В третьем часу ночи трудно в городе найти не уснувшую душу. Останавливаем какую-то машину и выпытываем дорогу на лесокомбинат. До него нужно ехать к северу еще километров 17. У проходной идем к охранникам узнать, не пропустят ли они машину на территорию комбината, чтобы спокойно вздремнуть до рассвета, не боясь утром остаться без колес.

- Откуда вы? - заинтересованно спрашивает вооруженный автоматом страж въездных ворот.

- Из Архангельской области...

- Так я по номерам вижу, что из Архангельской, но откуда?

- Из Верхней Тоймы.

- О-о! Земляки! Я ведь тоже из вашего района,- и называет поселок, что в 30 километрах от райцентра.

- Сходите к начальнику смены, он тоже наш земляк. Уверен: даст добро открыть ворота, и до 9 утра поспите.

Начальник оказался бывшим парашютистом из нашего отряда авиалесоохраны. Пропуск на въезд выписал, про тоемские новости выпытал.

Удивительно везло нам в тот день. На комбинате бумагу отпускали только в железнодорожные вагоны, но, узнав, откуда прибыла машина, приостановили загрузку вагона и переключили автопогрузчик на нас. Оператор погрузчика заглянул в накладную и, узнав, откуда машина, даже присвистнул:

- Как вы повезете в такую даль? В кузов в один ряд только 18 рулонов поместим, а остальные 15 куда? Они же сверх бортов будут. Круглые, веревками не закрепить...

Вес каждой бумажной катушки - 300 килограммов. Но погрузили, увязали, понадеявшись на дальнейшую удачу и - в обратный путь. Апрельское солнце сияло и грело, грозя нам растопить лед на Северной Двине и отрезать путь домой до полой воды.

Удивительна способность водителя по каким-то приметам обнаружить на трассе нужный поворот в лес на НАШУ дорогу! Ночью я, сколько ни вглядывался в темноту, но, кроме сигнальных огней далекой телевышки, ничего приметного на месте выезда не обнаружил, а Николай безошибочно повернул, заранее сбавив скорость.

- Я по спидометру понял, что где-то здесь пора поворачивать, - предугадал он мой вопрос.

Вот она, профессиональная черта водителя-дальнобойщика: при выезде на трассу глянуть на спидометр, отложить в памяти цифры, а на обратном пути точно повернуть. Груженый КамАЗ на почти непроезжей дороге вел себя идеально. Не раз и не два останавливались мы после ухабистых участков, чтобы проверить груз, но рулоны вели себя по-домашнему, кузов машины покидать не собирались, хотя веревки их и не держали.

Нужны ли такие блага?

Когда въезжали в свою область - будто домом запахло. Решаем в Ильинско-Подомском привернуть к моей двоюродной сестре, чтобы хлебнуть чего-то горяченького, ведь предстояло ехать еще целую ночь. Оставляем машину на дороге, сами отправляемся на поиски нужной пятиэтажки. Десятый час вечера, улицы не освещены, прохожие нужную улицу и дом показывают в разных направлениях. Находим и дом, и заждавшихся хозяев. Стол уже давно накрыт, суп успел несколько раз остыть, а родня уговаривает заночевать. Но в квартире теплом только пахнет. Сестра с мужем одеты в толстые свитеры, на кухне металлическая печка.

- Сейчас у нас еще тепло, а зимой только холодную воду по системе гоняли, чтобы не разморозить. Мы в деревянный дом с печками, в квартиру родителей уходили, там и спасались, - объясняет хозяйка, хлопоча у стола. - Все жильцы буржуйками обзавелись. Видели - из форточек трубы торчат?

- По горячему чаю соскучились, - торопим хозяйку с чайником. Но, оказывается, вода до 5-го этажа не доходит, и нужно бежать за ней на первый к соседям.

Ночевать мы наотрез отказались: в кабине тепло, и с туалетом без проблем. Дорогой порадовались, что Тойма обойдена такой «цивилизацией».

«Даже танки проедут!»

В третьем часу ночи дежурного на понтоне за Двину в Котласе я застал сильно не в духе. Принимая от меня плату за проезд, он в выражениях не стеснялся, кляня какого-то «лесовозника», который на машине, груженой бревнами, не захотел платить за понтон, а проехал рядом с ним по льду.

Я же мотал на ус: раз в Котласе лед груженую лесом машину выдержал, то и в Тойме по ледовой дороге мы сумеем проскочить. Но моего оптимизма не разделял опытный водитель.

- С грузом по Двине я не поеду, - заявил он. - Разгружай в «Сельхозтехнике» бумагу, а уж пустую машину я как-нибудь перегоню.

В восьмом часу заскакиваю в будку дорожников, где есть телефон, чтобы вызвать ребят из редакции на подмогу. Но сторожа нет, а телефон надрывается. Снимаю трубку. Звонит начальник дорожного участка:

- Ты-то тут в такую рань что делаешь? - удивляется он.

Объясняю, что с бумагой на левом берегу реки застрял.

- Зачем тебе лишние хлопоты с разгрузкой, а потом перевозкой на пароме? Переправа у меня еще танк выдержит! А сколько в кузове тонн?

Узнав вес, приумолк. - Тонны полторы-две нужно бы разгрузить, - подстраховался он.

Но когда дорожная служба заверяет, что дорога еще способна танк выдержать, охота ли лишнюю работу делать? Но риск огромен. Редкий год у нас под лед не уйдет какая-нибудь машина. Когда-то ухнул по весне «шестьдесят шестой», груженый пятью тоннами сахара. Водитель выскочил, груз растаял, а машину так и не сумели достать. Держим дверцы кабины открытыми. Я и про Бога вспомнил. Но на фарватере, несмотря на сплошную воду поверх дороги, лед не треснул, не прогнулся, зато на острове, который делит здесь реку на два рукава, ждало новое приключение. Один из верхних рулонов почему-то решил спрыгнуть на землю. Заметил это в зеркало заднего вида, когда после очередного ухаба рулон начал балансировать на кромке борта.

- Стой! - кричу водителю. Замерла машина, обратно в кузов откачнулся рулон, хотя половина его продолжает висеть над дорожной грязью. Рубим аншпуги из ивняка, лезем в кузов и вдвоем стараемся сдвинуть трехсоткилограммовую катушку в безопасное место. Немного поддается, забиваем возле борта стойки.

Уже на следующий день на работе узнаю, что редакционные женщины, обеспокоенные за нашу судьбу, незаметно поставили к карте области икону, подаренную когда-то редакции епископом Архангельским и Холмогорским Тихоном, и заслонила она собой как раз тот угол, где проходил наш путь. Не он ли, наш Спаситель, сопровождал в дороге и на переправе? Лед в тот год тронулся через четыре дня после нашей поездки.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта