«Я умираю, мама»

Эти слова ей в жизни пришлось услышать дважды. Дочка сказала правду. Сын выжил

В детстве моем памятном и безмятежном матушка пару раз брала меня в шляпное ателье на улицу Торцева. Заказ примерить или денежку заплатить. Я терлась возле мамы, смотрела во все глаза на разные шапочки, на мастера тетю Свету и думала: «Какая красивая тетенька. Какая она веселая, добрая, улыбается мне».

С ТЕХ ПОР прошло много лет. Наверное, больше двадцати. Ателье нет, да и тетя Света Филиппова, Светлана Николаевна, давно не работает по меховому делу. Она, впрочем, такая же красивая, добрая, только вот улыбается редко и с трудом.

Ее звали Белка

Ее звали Белкой мама Света, Рома-брат, подружки и друзья. Беллой - школьные учительницы. Изабеллой - когда сердились, впрочем, такое случалось редко. Добродушная, бойкая, с вечной, как у мамы, улыбкой на губах, Белла редко кого огорчала. Даже девчонкой она притягивала к себе людей, словно магнитом.

Не скажу, чтобы мы были подругами. Просто встречались и общались иногда.

Как-то, помню, Белка затащила меня в гости. Мы вынули из ящика ее альбомы с фотками артистов из журналов «Советский экран» - она педантично выстригала и наклеивала их на картонные листы, - улеглись на ковер в гостиной и битый час восхищались Касаткиной, Костолевским, Нееловой.

Она не в шутку мечтала стать актрисой. Играла в театральной студии при ягринском ДК, ездила на какие-то киношные пробы в столицу, а потом рассказывала, насколько нелегок путь от провинциальных терний в «звезды».

Я почти не видела ее печальной или задумчивой. Только улыбка, улыбка. После окончания школы вообще видела редко. У нее - культпросветучилище в Архангельске, у меня - другое. Так вот люди и теряются.

А потом мне сказали, что Белка умерла... Сама так решила: наглоталась таблеток, вот сердце и не выдержало. Это случилось в декабре девяносто третьего, девятнадцатого числа, аккурат на Николая Угодника. Больно было...

Весть о гибели дочки Светлану Николаевну застала в Болгарии. Работала, как обычно, - не отдыхала. Говорит, что всегда в жизни рассчитывала только на себя. А если «только на себя», то пахать за двоих приходилось.

Нет больше ее девочки. Какая мать поверит в такое? Летела «Аэрофлотом» и не верила. Когда ключом в дрожащей руке квартиру свою северодвинскую открыла, сердце на секунду отлегло - кто-то есть внутри, голоса из кухни доносятся. Вбежала на кухню, а там Белкины друзья сидят и портрет ее в рамочке на столе...Пришлось поверить.

Миру, а главное, маме Белка оставила записку с точками над i. «Мир грязный, люди, как черви, переползают друг на друга. Я не могу здесь жить».

Событие почти десятилетней давности до сих пор отдается болью в сердце тети Светы, Светланы Николаевны. Не стало в ее жизни умницы-красавицы дочки, зато сразу же появились упреки, которые переживались с трудом. Вот человек-«мудрец» - и без того больно, а тут еще и «мать плохая, куда смотрела?»

Куда смотрела? Не вопрос. Смотрела в счастливое будущее своих Белки и Ромы. Одевала, кормила, квартиру обустраивала, разговаривала, не ругала понапрасну - пыталась быть подругой своим детям. Материнский инстинкт никуда не денешь. Зачем? Это ведь - счастье...

А у детей любимых, оказывается, не всегда все гладко в их личной жизни случалось. Предал любимый человек - так хоть в петлю лезь или таблетки ешь...

А накануне шел дождь...

В тот день, 17 августа 1999 года, из озера в СОТ «Лисьи борки» достали троих утопленников. Четвертым, по злому замыслу то ли природы, то ли судьбы, должен был стать Рома.

Он с мамой Светой и друзьями своими отправились в «Борки» отдохнуть - покупаться, с гитарой посидеть, покушать шашлыков. В тот вечер было жарко. Ромка скинул с себя одежду - и сразу же в воду!

А накануне шел дождь. Все оплыло у речки, «растаяло», прибрежный грунт обмельчал. Ромка ступил на отсыревший кусок дерна и рухнул в мель, головой о дно. Сантиметров тридцать всего-то и было. Потом стал захлебываться, но друзья нехорошее заметили. Вытащили осторожно на берег, побежали «скорую» вызывать. На странное мальчишечье счастье карета «скорой помощи» из Цигломени мимо проезжала. Тормознули на дороге, уложили Рому на носилки и в северодвинскую городскую больницу № 2 отправили. Врачи осторожно поинтересовались: «Парень-то выпивши был?» То-то и оно, что нет. Пива ребята не успели даже пригубить, минут через пятнадцать по приезде все и случилось.

В те же сутки Роману во второй раз, можно сказать, повезло. В том смысле, что совершенно (опять же) случайно мимо палаты проходил доктор Жегилев из заводской больницы. Кого-то из коллег в воскресный день пришел проведать. А тут Ромка со своей травмой. Недолго доктор Жегилев раздумывал: «Срочно на операцию! Еще бы некоторое время прошло и...»

Потом диагноз, как гром среди ясного неба, - перелом пятого шейного позвонка, полная парализация, девяносто восемь процентов, что ходить не будет ни-ког-да...

Динамика Ромкиной жизни

И вновь - какой матери в это поверить?

Наверное, после всего пережитого с дочкой у Светланы Николаевны не осталось сил не верить. Просто пришлось поверить в то, что сын должен жить. Вот и все.

Вопрос о жизни и смерти Ромы стоял трижды. Впервые - когда через два с половиной месяца после трагедии в «Лисьих борках» у Ромки началась жуткая гангрена - пролежни до костей, бред, температура не то что под сорок... В общем, мама не горюй. Затем обнаружилась язва желудка с осложнениями. За ней - что-то нехорошее по урологической части. Врачи говорили: не суетитесь, мамаша, дайте человеку спокойно умереть. Она отвечала: «Спокойно? Не дам!»

Мамаша суетилась. Какие-то знакомые посоветовали напоследок приобщиться к нетрадиционным способам лечения, попробовать препараты «Вижен». Сопротивлялась долго, но утопающий, говорят, и за соломинку хватается. Светлана Николаевна схватилась.

Ночью, под прикрытием больничной тишины, посыпала раны сына неким антиоксом. Медсестрички по этому поводу громко и долго возмущались. А потом не верили глазам своим, ведь на Ромкиных косточках (извините за подробности) мясо стало нарастать. А потом, а потом...

А потом Рома остался жить. Наблюдающие его доктора до сих пор удивляются - двигательная динамика пошла, руки зашевелились, в кресле сидеть может. Удивительно, но факт!

Голодали, плакали, любили

Одному богу известно, чего стоила Ромкина жизнь. Когда первые месяцы сын дома пластом лежал, мама Света не знала, куда себя отправить - то ли в аптеку, то ли в магазин, то ли в собес, то ли в профсоюз. Ночью плакала, лечила, «зализывала» старые раны. Днем тоже плакала, лечила, писала письма о помощи, общалась с Ромкиными и Белкиными друзьями. Они, друзья, все же не забывали, помогали. Кто морковки, кто картошки притащит, потому что денег - нищета полная. Слава богу, шить Светлана Николаевна умеет, вот и шила по десять халатов в день по пять рублей за штуку. А что, полтинник - тоже средства.

Нет, семье Филипповых, конечно, и власти помогли. Не буду упоминать имени, отчества, фамилии и должности, но один-единственный официальный лидер прислал с нарочным мешок муки пшеничной высшего сорта. Спасибо.

А Ромка и по сей день лежит, четвертый уже год. Иногда просыпается ночью от болей и мамочку поднимает. Днем же крепится, пытается быть оптимистом, мечтает взять в руки любимую гитару, но больше всего - сына, который родился незадолго до трагедии в «Борках». Жалко...

Но все равно Светлана Николаевна духом не падает, да и Ромка тоже. Видит, что нужен. Приходят, например, к нему друзья и спрашивают: «Рома, а как телевизор починить? Подскажи». Рома лежа, но консультирует. Мол, откройте это, вставьте то-то. А мог бы и больше делать. Хотел бы больше - работать, бегать, любить, чинить, учиться, ребеночков растить, в баскетбол играть - все, что на «ть» заканчивается, то и хотел бы. Но это, оказывается, вопрос денег.

В знаменитом московском «Центре Дикуля» реабилитационное лечение таких больных, как Рома, стоит со скидкой для малообеспеченных десять тысяч долларов. В переводе на наши деньги - примерно триста тысяч рублей. Светлана Николаевна говорит, что даже если все имеющееся у них с Ромкой имущество продать и на улице остаться - все равно не хватит. Поэтому и пошла по спонсорам, бизнесменам. Не все отказывают в помощи, мир все же не без добрых людей.

Ужасно терять детей. Несправедливо и больно. Больно видеть, как больно твоему ребенку, и ты сама ничего не можешь с этим поделать. Но Светлана Николаевна все равно верит в то, что это не навсегда. Что придет время, когда Рома встанет с кровати, подойдет к своей маме и скажет: «Все в порядке, родная. Целую. Я побежал!».

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта