Ключевой момент в революционных технологиях новейшего времени - это, как известно, непризнание итогов выборов. Раз итоги народного волеизъявления сфальсифицированы, то есть действующая власть нарушила принципы демократии, то, следовательно, против такой власти допустимо революционное насилие, причем не обязательно «бархатное».
Не важно, что 100, 200, да хоть бы и 500 тыс. граждан, собравшихся на каком-нибудь майдане, еще не есть народ и настроения этого активного меньшинства могут, вообще говоря, не совпадать с мнением «молчаливого большинства». Главное, чтобы была достаточно убедительная «массовка». А когда под давлением возмущенных масс прежний режим рухнет (Сербия, Грузия) или отступит (Украина), то легитимизация переворота через новые выборы - это уже следующая технологическая задача.В этом смысле революционные события в Бишкеке добавили нечто новенькое. Выяснилось, что для успеха переворота не нужна даже массовка: совсем не обязательно собирать 100, 200, 500 тыс. - достаточно 10-15 тыс. активистов. А для того чтобы парламент принял «правильные» решения, хватило и вовсе тысячи решительно настроенных «представителей народа». Теле- и фоторепортажи из киргизской столицы были весьма любопытны: жидкие группки куда-то бегущих и с кем-то дерущихся на фоне столпившихся по периметру площади горожан (того самого «молчаливого большинства»), взирающих на происходящее недоуменно-настороженно и безучастно.Отмеченное обстоятельство заставляет по-новому оценить возможность распространения революционной волны на другие республики бывшего СССР, включая Россию. Ибо, при творческом применении киргизского ноу-хау, в принципе, необязательными оказываются такие составляющие успеха предыдущих революций, как действительно высокая степень недовольства народа существующим режимом и действительные нарушения в ходе голосования. Какие-то недостатки в проведении выборов, на которые укажет бдительная ОБСЕ, все равно будут, и для «зацепки» этого достаточно... Итак, первое непременное условие революционного успеха - это неготовность сторонников действующей власти «выйти на площадь в тот решительный час». Два других: боязливое оцепенение самой исполнительной власти, во-первых, и «податливость» законодательной и судебной властей давлению оппозиции, во-вторых. И в Грузии, и в Украине, и в Киргизии мы слышали бесконечные заклинания первых лиц государства и руководителей правоохранительных ведомств о том, что они ни в коем случае не допустят кровопролития и вообще не станут применять силу. Как будто демократия исключает пресечение противоправных действий - например, блокирования правительственных учреждений, не говоря уже о попытках захвата парламента, - и как будто такое силовое «образумление» должно в обязательном порядке сопровождаться кровопусканием. Непонятно также, почему мародеров все-таки можно отпугивать не резиновыми пулями, а тех, кто с «коктейлями Молотова» штурмует президентский дворец, - нет.Зато понятно, почему революция произошла в «демократической» Киргизии, а не в какой-нибудь соседней солнечной республике. При твердой, не одряхлевшей еще диктатуре подобное просто немыслимо. Невозможно представить, чтобы, скажем, Туркменбаши смалодушничал и испытывал моральные терзания: «бить или не бить?». Однако слабость режима Акаева, как и многих других постсоветских режимов, разумеется, отнюдь не в демократии как таковой, а в попытках скрестить «ужа с ежом», то есть демократию и диктатуру (или, выразимся мягче, авторитаризм). Именно такие гибриды оказываются крайне уязвимыми перед современными революционными технологиями.Согласно распространенной точке зрения, оппозиция вынуждена обращаться к этим технологиям, потому что ее лишают возможности прийти к власти легитимным путем через выборы. На самом деле, прямой фальсификации итогов голосования может и не быть, однако то или иное ограничение политической конкуренции в рамках «управляемой демократии» дает прекрасный повод обратиться к революционным методам.Ограничение политической конкуренции выражается, в част¬ности, в монополизации телеэфира, но когда по всем каналам твердят «халва» (например, рассказывая, как пенсионеры радуются монетизации льгот), то эта дурость дискредитирует власть едва ли не больше, чем реальная или мнимая горечь правительственной политики. Когда-нибудь это аукнется. До поры до времени иррациональная русская душа может одновременно любить Путина и ненавидеть Фрадкова, но в решающий час проявит индифферентность к судьбе и того и другого.Однако отсутствие у правительства подлинно демократической обратной связи с собственным народом имеет своим следствием еще и то обстоятельство, что при дестабилизации положения у власть предержащих появляется род недуга - какая-то сонливая неуверенность, в силу чего они утрачивают способность действовать решительно, быстро, четко или хотя бы осмысленно. Ведь власт¬ная вертикаль растет не снизу вверх, а сверху вниз - из-под купола, будучи лишенной фундамента. Поэтому при изменении розы политических ветров дрожать начинает вся государственная конструкция...Разброд и шатания охватывают при ослаблении «купольных» крепежей целые институты власти. И становится возможным, чтобы парламент, где еще вчера было устойчивое пропрезидентское большинство, чуть ли не единодушно утвердил на пост премьера кандидатуру от радикального крыла оппозиции. Это опять же издержки «управляемой демократии», когда депутатские кресла занимают не яркие лидеры с четкой политической позицией, а неприметные аппаратчики и корыстолюбцы. Насчет того, что из себя в этом смысле представляет фракция «Единой России» в Госдуме, наверное, ни у кого нет особых иллюзий.Таким образом, в системе правления, пытающейся сочетать демократические и авторитарные элементы, априори существуют все три упомянутые выше условия, необходимые для революционного переворота. А, как показывает киргизский опыт, эти условия могут быть и достаточными. Собрать по городам и весям несколько десятков тысяч разгневанных и решительных граждан не выглядит невыполнимой задачей. Только выполнима она не для нынешних либералов, а для совсем других политических сил. И хорошо еще, если в роли тарана выступит партия «Родина», - могут быть варианты и покруче.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
