Без купюр - Так страшно, что ведь, как щур, как щур (червяк - диалектное слово. -С. Д.) в землю зарываешься!.. Не дай Бог кому крещеному и некрещеному!.. Вот так, без утайки, рассказывал мне о войне в дальнем селе Сафоново Мезенского района Архангельской области фронтовик. Я записал его рассказ по возможности точно (в 1976 году в нашей районной газете «Север» о диктофонах и не слыхали) и предложил свою зарисовку руководителю газеты. Работа моя была опубликована без купюр. В день публикации (точнее, уже утром) позвонила мне сотрудница райкома КПСС среднего звена. И выговаривала: разве можно так писать, разве солдаты Великой Отечественной - червяки?! И что-то еще сказала, пафосное. Не знаю, был ли тот звонок инициативой заведующей кабинетом политпросвещения или же ей поручили поговорить с начинающим журналистом о том, что можно писать в газете, а что - нельзя. Знаю, что, благодаря тогдашнему редактору районки Ивану Алексеевичу Лёвкину и его заместителю Василию Ивановичу Дранникову «Север» старался говорить правду.
«На те, Гитлер!..»
С 1975 по 1996 годы я немало поездил, поплавал и полетал по Мезенскому району. Был и в большом поморском селе Долгощелье. Встретился там однажды с одним из его пожилых жителей, которого во время Великой Отечественной войны на фронт не взяли, а дали «бронь», чтобы он ловил на Канинском полуострове рыбу для поставки её в госпитали. И такой это был замечательный старик с ясными по-детски глазами, такой патриот неподдельный - никогда его не забыть. Он мне сказал: «У нас на рыбацком стане висел плакат: кажна наважка - удар по врагу. Вот вытащишь рюжу - и думашь: «На те, Гитлер, бл... такая!..»Как я редактора обхитрил
Поступил я на факультет журналистики Ленинградского государственного университета сразу после школы. Учился, учился, а жизни-то не знал... Приехал в 1975 году после журфака на работу в Мезень, почитал районную газету, увидел в одном из материалов слова «кран-балка с грейферным захватом» - и затосковал: неужели мне, совсем не технарю, придется разбираться в таком и подобном?.. И ведь пришлось, поскольку штат районки не был заполнен. Но тянуло меня к другим темам, прежде всего к теме человеческой личности. Однако поскольку волей-неволей и на животноводческую ферму шёл (а я раньше и коров-то близко не видел), чтобы написать о том, как повышать надои, и с директором совхоза разговаривал о проблемах хозяйства (а там экономика - совсем темный лес для меня в то время) и так далее, то фортуна посещала меня нечасто. Относился ко мне редактор, человек очень эмоциональный, крайне, на мой взгляд, необъективно. Бывало, правил слишком рьяно, а то и писал решительно красной пастой в верхнем левом углу первой страницы материала: «Не пойдет!» Я, человек самолюбивый, расстраивался страшно - всё из рук валилось. А спорить с шефом не получалось: не пойдет - и всё тут!.. Редактор не опубликовал, в частности, мою зарисовку со школьного урока. Я ее прибрал. Пришло время - я стал надеждой и опорой шефа. И вот в ту пору, когда работалось мне с редактором хорошо, наступила моя очередь делать «Огонек» - субботнюю четвертую страницу, для лёгкого чтения. А у меня под рукой ничего не было. Тогда я вспомнил о той зарисовке. Достал ее из ящика стола. Перепечатал - страницы материала уже несколько пожелтели - и отдал свою работу Ивану Алексеевичу. Она через пять минут пошла в типографию, не претерпев, как и у меня, ни малейшего изменения. Вот что значит предвзятое или непредвзятое отношение.Cмех и грех Был у нас в мезенской газете активный помощник, внештатный корреспондент. Полуграмотный, но темы находить умел. Случалось, сидят в нашем «общем вагоне» три человека и все обрабатывают материалы этого «писателя», разбирая кошмарный почерк. Кое-что из его «творений» шло в корзину, а многое в газету попадало. И так ему понравилось публиковаться, что стал он предлагать свои заметки и зарисовки и областной газете «Правда Севера». Заведующему отделом информации Владимиру Михайловичу Тюрину они понравились мезенским колоритом. И все бы в общем-то хорошо. Но внештатник двух газет стал просто-напросто воровать у «Севера» заметки. При этом он не заботился о переделке их. Тюрин об этом узнал от меня. Он с автором поговорил - бесполезно... Но однажды получилось - смех и грех. Мы перепечатали из «Правды Севера» заметку командира части о хорошем солдате-мезенце, который проходил срочную службу в армии. (Была такая правильная практика: командиры хвалили через печать лучших срочников.) При верстке полосы вышел «хвостик» в одну строчку. Убрали у нас ссылку на «Правду Севера». А дальше... Внештатник прочитал в «Севере» эту заметку и отправил ее в «Правду Севера». Там недоглядели, и она в первозданном (или почти первозданном) виде снова была напечатана. То-то служивый и его родные удивлялись! Я позвонил Тюрину: дескать, смотрите, до чего доходит плагиатор... Отношения с тем писучим человеком «Правда Севера» прекратила.
Как я делал «отклики» Когда я стал в «Севере» заместителем редактора, мне надо было делать «отклики». О, «жанр» это «замечательный» в советской журналистике!.. Проходит, к примеру, пленум ЦК КПСС - и надо как можно быстрее подготовить «заметку» или даже «статью» рабочего, колхозника или руководителя предприятия и так далее. Почта в Мезень, в аэропорту которой в ту пору взлетно-посадочная полоса была грунтовой, приходила в распутицу с опозданием на несколько дней. Или завьюжит над аэропортом, - опять же «аннушка» не летит, не получишь вовремя центральные газеты с докладом лидера страны. А «отклик»-то делать нужно! Редактор будет ждать: в райкоме спросят строго, если не реагировать на указивки своевременно... Не надеясь на «небесную канцелярию» и на авиаторов, я внимательно слушал по телевизору диктора программы «Время», который рассказывал об очередном «судьбоносном» пленуме. (Увы, не хотелось бы брать слово в кавычки, но пришлось.) Слушал - и делал записи. А потом кому-нибудь звонил: «Вы слушали?..» - «Да». Я просил спроецировать доклад на дела предприятия, школы и т.д. Задавал вопросы. Потом садился писать. Сделать 100-150 газетных строк, проблемы не было. Писал примерно следующее: мы одобряем, потому что правильно сказал Леонид Ильич (Юрий Владимирович, Константин Устинович) о том, что... нам надо повышать качество, крепить дисциплину и прочее. Затем зачитывал по телефону своему собеседнику «отклик». Правильно? Подпись свою поставить согласны? Никто не отказывался. Утром я сдавал готовый материал редактору. Он поначалу изумлялся: «Как это у тебя быстро получается?..» Потом привык. В Архангельске был даже такой случай на эту тему. Райком «спустил» задание парткому завода, партком – многотиражной газете: завтра состоится пленум ЦК, а послезавтра отклик должен выйти в многотиражке. Редактор сходила к передовику производства, поговорила с ним, материал был готов в срок, а пленум перенесли. Ладно, в типографию «отклик» не отправили... Увы, этот «одобрямс» тоже губил страну Советов. Нужен был глубочайший анализ социально-экономического состояния Советского Союза, а эти скороспелые «отклики» вкупе с другими вещами делали людей циниками, не ценившими достижения советской власти. К сожалению, журналистам советского времени приходилось быть «усилителями», которые «усиливали ложь» (слова из песни Владимира Высоцкого о микрофоне).
«Туесок» и чекист Владимир Михайлович Тюрин вёл в областной газете «Туесок» - «Страницу для отдыха, чтения и развлечения». Очень интересная была полоса - своего рода отдушина в партийном издании. Накануне 100-го выпуска «Туеска» (в начале 80-х годов) Тюрин объявил читателям, что те из них, чьи заметки появятся в юбилейном номере, получат красивый значок. Этот значок небольшим тиражом подпольно смастерили для Тюрина в областной типографии. (Все значки можно было делать только на каком-то прибалтийском заводе, а разрешили бы или нет, - неизвестно, да и сколько времени ушло бы на работу!..) Отличившиеся читатели - я был в их числе - значок получили. А потом к Тюрину пришёл сотрудник КГБ и сказал: «Владимир Михайлович, я к вам насчёт значка...» Тюрин испугался. Чекист увидел, что журналист побледнел, и успокоил его: «Да вы не волнуйтесь, я фалерист, - мне бы хотелось для коллекции значок получить». У Тюрина отлегло от сердца.
«Можете, газетчики, когда захотите» В 1984 году к 400-летию Архангельска ожидался Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении города каким-нибудь орденом. Зав. отделом информации «Правды Севера» В.М. Тюрин, который в те дни заменял ответственного секретаря, заранее заказал в типографию цинковые клише орденов, один из которых предназначался нашему славному городу. И вот - указ есть. Его надо срочно ставить в текущий номер, а для этого переверстать уже готовую полосу. Переверстали. И тут товарищи из обкома КПСС захотели посмотреть макет с текстом указа и изображением ордена Ленина. Редактор повёз газету «партийцам». Последовало возражение: как-то не так. «А как?» - «Ну как-то получше бы, поинтересней...» И пять раз пришлось не только снова рисовать макет и перевёрстывать полосу, но и возить её на редакционной автомашине туда-сюда. Верстальщики типографии уже видеть не могли Тюрина, ругались последними словами. Дежурный редактор одурел от замечаний обкомовцев и сказал: «Чем хуже, тем лучше; пусть будет так, как им надо». Тюрин возразил: «Зачем на смех людям делать, зачем позориться?» И передал партийным «специалистам» первоначальный макет. Те обрадовались: «Ну, вот то, что надо, то, чего мы хотели; ведь можете, когда захотите...» По этому макету и была сделана страница газеты, вошедшая в историю.
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
