Боже, сколько ж порушили храмов?!
Дальше хочу побеседовать с вами о том, о чём раньше не осмеливалась (большая трусиха была в этом вопросе). Смелостью меня напитала статья в «АиФ» (№37) «Храмы всем миром». Значит, могу и я написать правду-матку об отношении к церквям в нашем прошлом. В той статье сказано, что в Москве скоро будут возведены 200 храмов. Цифры, которые сейчас привожу, тоже из «АиФ» взяты: в Москве до 1917 года было 568 церквей и 42 часовни, сейчас действует меньше 300 церквей. В целом по России до 1917 года было 78000 церквей и 1025 монастырей, к сегодняшнему времени осталось 28000 церквей – разрушенных, полуразрушенных и вновь построенных. Читала и думала: зачем разрушали? Ведь эти капитальные строения возводил без подъёмных кранов и цемента народ – неграмотный, но мудрый и трудолюбивый. Стояли эти строения тысячи лет, и после революции (коль рискнули революционеры перековать народ в атеисты) можно было приспособить церкви под библиотеки, архивы, хранилища, загсы, морги… Но только не рушить и священнослужителей не губить. Только в одной Брянской области с 1917-го по 1941 год был арестован 1921 священник (1209 - расстреляны, остальные погибли в лагерях). А в России 47 областей, 6 больших краёв, 21 автономная республика. Вот и представьте потери церковных кадров.Сатаноиды глумились над религией
В 1920-1930-е годы религия была огромной воспитательной силой. Так говорили в то время: на первом месте Бог, на втором – врач, на третьем – учитель. В нашем небольшом городке с 31 тысячей населения было шесть церквей – из них четыре в центре. После повальной зачистки на месте двух остался пустырь да на окраинах торчали две полуразвалины. Как жестоко и варварски вели большевики-сатаноиды борьбу с религией и верующими! Когда изымали церковные ценности, народ на коленях умолял не ломать и не уничтожать эту красоту. Под эти мольбы сатаноиды бесцеремонно сбрасывали со звонниц колокола, сжигали иконы, кресты, хоругви и церковные книги. Ярых противников такого кощунства расстреливали на месте, а священников вешали на церковных вратах. Были случаи, когда возвращающегося с церковной службы священника встречала бригада первых комсомольцев и принималась измываться. Отрывали у него вместе с кожей бороду, в лютый рождественский мороз раздевали догола и гнали по улице. А кто были первые комсомольцы? Да самые последние лодыри – бессорочечники, которые не хотели работать. Они ходили по домам и заставляли людей выбрасывать иконы. Наша семья жила через одну хату от церкви и насмотрелась этих ужасов.Срывали с детской шеи крестик и запрещали куличи
Наша начальная школа располагалась в панском доме. Превращение первоклассников в атеистов проходило так. Перед началом первого урока учительница попросила нас расстегнуть воротнички. (Видно, делала это по строгому партийному приказу.) И каждому велела крестик с шеи снять и больше не носить. На второе утро учительница устроила проверку. И если у кого-то из нас на шее оказывался крестик, снимала его и бросала в мусор. Проверки проходили ежедневно. Но мы очень любили свою первую учительницу Ульяну Оксентиевну Сиренко и крестики послушно сняли. В других же классах ученики сопротивлялись. Тех, кто и после четвёртой проверки приходил с крестиком на шее, отчисляли из школы. Был введён строгий запрет на празднование Пасхи. В этот день колхозников прямо-таки выгоняли на работу, семьям не разрешали печь пасху и куличи, красить яйца. А ведь в то время только раз в год, на Пасху, крестьяне пекли из белой муки. И конечно же, каждая семья тайком испекла пасху. Ну и как было не взять кусочек её с собой (тогда не было школьного питания, как сейчас). Взяла и я. И на большой перемене, оглядываясь, спряталась за дальним углом школы и съела тот кусочек высочайшего божественного деликатеса.Последнее пасхальное богослужение
Знаете ли вы, как в ту пору закрывали церкви? Да просто: облагали невыполнимым налогом. И под видом неуплаты закрывали. Именно из-за налогового долга перестали действовать в центре Брянска одна за другой четыре церкви. Такая же участь и по той же причине грозила накануне Пасхи и нашей Слободской церкви на окраине города. Кто упрашивал и кого - разрешить провести в ней последнее пасхальное богослужение, не знаю. Говорили, будто прихожане нашего и недавно закрытых приходов пообещали скинуться и налог заплатить. В общем, разрешение было получено. Я упросила маму отпустить меня на всенощную. Она говорила: «Ты слишком мала, дочка, – умаешься и уснёшь». Но я настояла на своём. И пришла в церковь рано - с первыми сумерками. В церкви стоял полумрак, было холодно и ещё пусто. Старичок, склонившись над столиком с тусклой свечой, вполголоса читал какую-то книгу. На длинной скамейке вдоль стены сидели одетые в чёрное старушки – должно быть, монашки. Я встала с правой стороны от старичка, читавшего книгу, перед иконой Николая Угодника. Под монотонный голос старичка задремала и чуть не упала. Мне уже хотелось уйти домой, но я устыдилась и переборола себя. Нас и дома, и в школе учили, что всякое дело надо делать так, чтобы не было стыдно перед людьми. Постепенно церковь заполнял народ, пришло много мужчин из других церковных приходов. Женщины боялись идти в церковь ночью - бессорочечники могли пасхальные куличи отнять, напугать да и другое нехорошее дело сотворить. И вот в церкви уже стало так тесно (мужчины стояли справа, женщины слева), что я дремала стоя, зажатая со всех сторон. Началась служба пасхальной утрени. Красиво и громко запел церковный хор из певцов всех церквей. Дремоту с меня как ветром сдуло. Красивые голоса заворожили, хотя слов песнопения пока не понимала. Потом был крестный ход. Первыми вышла группа мужчин и встала у церкви плотным широким полукругом. За ними - вторая группа мужчин с крестом, хоругвями, иконой. Затем вышел батюшка с Евангелием в руках, за ним хор и следом прихожане. Плотный полукруг мужчин надёжно оберегал всех от выстроившейся неподалёку толпы комсомольцев, готовой с улюлюканьем и свистом кинуться в этот полукруг. И всё-таки толпа не рискнула осквернить последнее пасхальное богослужение. Крестный ход, песнопение и освящение пасхальной выпечки прошли спокойно. Я пришла домой на рассвете. Освященная отцом в церкви пасха уже стояла на столе. Мы сели за стол. И в первый раз после семи недель Великого поста разговелись святой пасхой, крашеными яичками и мясом.Пророческие слова
…Моя бабушка Евгения Сергеевна (умерла в конце 1930 года) говорила: «Ой, что творят сатаноиды с церквами! Что творят! Но вернётся порушенное, помяните меня, вернётся. Но не скоро. И сатаноидам воздастся. Воздастся!» Сбываются бабушкины слова: церкви восстанавливаются, и комсомольцам воздалось. Да, храмы строятся, но души людские ещё спят…Мое послесловие
Извините, что много написала, к тому же всё одной строкою, без всяких знаков грамотности. Мне ведь 87 лет. Глуха, слепа… Ноги кабардинку танцуют во все стороны, если клюшка не сдерживает. Писала, чтобы и молодые почитали, надо знать им правдивую историю нашего прошлого – и хорошую, и плохую. На теперешнюю власть и жизнь не обижаюсь. Спасибо правительству за пенсию. И нытикам нечего прибедняться – не голодуют ведь. Ноют, ибо не испытали голода 1921-1922-го, 1933-го и 1947 годов. И сейчас привыкли сильно переедать, толстеют непомерно, посты не соблюдают.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
