Главный смотритель за качеством

Так можно сказать о Викторе Николаевиче Хвалынском

К рабочим людям его поколения я всегда относился с большим уважением. Потому что имел возможность видеть их в деле. По моему, так самоотверженно трудиться сегодня уже не умеют. В начале 70-х мне довелось работать на атомных кораблях, и Хвалынского помню хорошо известной фигурой не только в системе заводского контроля за качеством продукции. И потом много лет, вплоть до выхода на пенсию, он возглавлял службу ОТК на Севмаше, являясь значимой личностью из знаменитой «егоровской гвардии».

- Виктор Николаевич, у меня такое впечатление, ваша фамилия неразрывно связана с заводской службой технического контроля. Вы и начинали в ОТК?

- Извините, за небольшое отступление: а я, когда вашу фамилию в газете встречаю, всегда вспоминаю вашего отца, Бориса Андреевича, в ту пору, когда он работал в ОТК «Эры». Нас с ним в Западную Лицу послали по очень важному делу: на атомных лодках возникло много неисправностей в приборах. Шум такой был, что до главного штаба и нашего министерства докатился. Мы тогда здорово поработали, из положения успешно вышли. Помнится еще, нам здорово помог военпред В.М. Петров. Мы технику на кораблях ввели в строй и домой привезли акт, который снял все претензии флота.

Теперь ваш вопрос: в ОТК я попал, можно сказать, случайно.

Сам я вологодский, из деревни Вашинского района. Случилось так, что 9 классов окончил, а десятого в школе не было. Тогда несколько ребят, я в том числе, приехали в Молотовск, в 1944-м. Поскольку была у меня похвальная грамота, меня взяли сразу на 2-й курс техникума. Учился хорошо, и по окончании мне предлагали идти дальше - в ленин-градскую корабелку. Учиться хотел, но жили-то мы бедно, голодно, отец и мама - сельские учителя, семье надо было помогать, и решил: пойду поработаю. Распределили меня в бюро строителей эсминцев 30-бис - их тогда только собирались строить. Народу в бюро - по пальцам пересчитать, но какие люди! Кулигин, Юкельзон, Кириллов - тот, который линкоры начинал. Ярчайшей личностью был Кулигин. Его знал лично Орджоникидзе. В свое время Константин Николаевич был самым молодым главным инженером завода в Наркомате тяжпрома. Представлялся всегда так: «морской инженер Кулигин». Очень этим гордился.

Он нам многое дал, а главное любовь к кораблестроению привил. Выдающийся корабел! Первый и последний раз в жизни я видел, чтобы главный строитель сам расчеты делал. Сам! И ответственности не боялся, хотя и был в свое время репрессирован. Жаль, судьба у него худо сложилась, можно сказать, ему ее поломали - он рано из жизни ушел...

Когда бюро закрыли, меня перевели в ПРБ -планово-распределительное бюро цеха 50 - и вскоре направили «на берег» - на достройку эсминца - заказ 179. Сдаточным механиком был Борис Савич Зволинский - бывший начальник ОТК завода, который меня знал еще по техникуму. Увидел и говорит: «Виктор, ПРБ - это же не твоя работа!» Заказ наш уходил на испытания, вот он и предложил мне должность вахтенного механика. В цех я уже не вернулся, стал ходить в моря. Позже Зволинский помог мне попасть на курсы подготовки сдаточных команд в Ленинграде. Так стал я мастером сдаточного цеха по специальности котельный механик. Очень нравилась работа! Но однажды произошла нелепость - потребовалось «отдать» человека в службу ОТК, а фамилии перепутали и получилось, идти мне. И назад уже не отработать. Я так расстроился, поверите, даже плакал по настоящему. Так все у меня хорошо складывалось, и вот тебе! Службу ОТК возглавлял Иван Иванович Тищенко - это мой учитель. Он сумел внушить, что новая моя работа технически более ответственная и престижная. А дальше я как-то быстро рос: из контрольных мастеров в старшие и дальше, дальше, хотя, признаюсь, с кораблей уходить очень не хотел. Стал заместителем начальника ОТК завода. Уже строились атомные лодки, и по новому положению у начальника заводского ОТК должен был быть заместитель по монтажу и испытаниям кораблей, вот на этой должности и проработал целых 18 лет. В кабинете бывал мало. Все в 42-м, 50-м цехах и «на берегу». С 1976-го - начальник службы ОТК Севмаша.

- Виктор Николаевич, за эти годы завод освоил три поколения АПЛ, много проектов. Какие из них шли наиболее тяжело?

- Самые первые АПЛ. Все же в новинку. Атомные лодки начали строить, а про атомную энергетику кто из нас что знал? Военпреды некоторые хотя бы в Обнинске курс проходили, а мы? Специалистов не хватало. К тому же и документация не была отработана.

Потом, что касается качества. На первые лодки некоторых механизмов из-за их поломок по 2-3 единицы уходило. Было по этому поводу решение военно-промышленной комиссии Д.Ф. Устинова, а на заводе директор Егоров своим приказом назначил постоянно действующую комиссию и меня ее председателем. Без актов комиссии выдачу оборудования на замену вышедшему из строя запретили. После этого я, можно сказать, белого света не видел! Нарасхват был, утром меня у проходной ловили: для разных кораблей требовалось срочно акты оформлять - отказов в работе техники было много.

А сколько работы по рекламациям! Кому же свой брак признавать охота?! Но мы своих поставщиков рекламациями тогда крепко зажали. Юрисконсультом был Георгий Алексеевич Браун, он иски по юридической части готовил, а меня в арбитраж, что называется, затаскал - нужно ведь арбитру разъяснить техническую сторону... Мы только однажды иск проиграли.

- Кто же так отличился?

- Бракованными оказались гайки на соединениях в системе воздуха высокого давления. От затяжки они разрушались. Представители Богородского завода свой брак признали, но иск оплатить не могли - сумма была больше фонда заработной платы их завода! Арбитр сначала гневно клеймил «богородских», и мы уже решили - иск выиграли, а потом вдруг в нашу сторону: «В иске вынужден отказать». Как так?! А так: в советское время пустить с молотка завод было нельзя. Нам тогда пришлось гайки на смонтированных системах рентгеном «светить» и бракованные срезать.

- Расскажите о случае с 420 заказом. Там ведь экстремальная ситуация была...

- Пожалуй, это было самое полезное, но и самое тяжелое для моих нервов «дело». 1967 год. Строили новые лодки - 667 проект. Головной заказ 420 уже готовился к испытаниям, а следующий - 421-й еще стоял в цехе. И вдруг с этого 421-го приносят мне... фрагмент крупной металлической стружки - нашли ее во внутренней полости корпуса реактора, там, где чистота должна быть идеальная, представляете?! Прямой путь к радиационной аварии! Стали еще смотреть - и еще нашли! Это на 421-м. А если и на головном, 420-м так же?! Если и его реакторы проверять, то надо их вскрывать, а на лодке уже все к запуску готово. Что делать?! Это же срыв сроков правительственного задания!

В один из этих дней заходит ко мне В.Н. Золотов - замдиректора по режиму: «О чем горюешь?» Вот тогда я и решился: так и так, дело плохо, надо идти к директору. Золотов сначала даже опешил, но потом поразмыслил и согласился. А у меня камень с души упал. Пошли к Егорову. Я все подробно доложил и сказал - реакторы на 420-м надо вскрывать и проверять на чистоту. А вскрыть реакторы на корабле, который уже к испытаниям готов, на это даже у директора полномочий нет. Тогда он обратился к академику Александрову, и Курчатовский институт задействовал своих специалистов. Они изучали вопрос досканально и даже создали у себя модель реактора, такую, чтобы можно проиграть ситуацию с попаданием в него стружки. Проиграли ее с участием Егорова и тогда же приняли решение: вскрывать!

Вот тут и началась канитель: откуда стружка взялась? Всех на ноги поставили. И Волгоград, где корпус реактора изготавливали, и Горький, где сборку делали, ведь там и здесь военпреды принимали. Прокуратура дело завела...

В реакторах 420-го мы крупной стружки не обнаружили, но в зазорах корпусов реакторов нашли и вычистили много мелких загрязнений: они также могли привести к аварии. Кстати, весь этот мусор затем в пакетике сдавали прокурору Б.И. Романюку. Выяснили, что это издержки технологии, а не диверсия. Но после этого случая реакторы на всех заводах стали вылизывать до последней пылинки и поставлять нам со специальным свидетельством о чистоте внутренних полостей.

Я часто думаю, ведь промолчи тогда, могла стрястись катастрофа. Это первое. И второе - загадили бы дорогу прекрасному поколению кораблей 667-го проекта.

- Получается, как смотритель за качеством вы прошли без малого путь от первых подразделений ОТК и до солидной службы на крупнейшей верфи страны.

- Когда я уходил на пенсию, в ОТК уже был штат 500 человек, система работы уже была и действовала отлаженно. В нашей службе, если говорить о высоких должностях, вроде бы и расти некуда, но текучести кадров не наблюдалось, коллектив был стабильным. В свое время Иван Иванович Тищенко, формируя коллектив, взял курс на дисциплину и требовательность. С той поры его дело и дальше пошло.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта