Летом и осенью 1933 года в Кандалакшском заливе развернулась драма.
CПЕЦИАЛИСТОМ Крылов был опытным, и в наших архангельских краях бывал не раз. Кстати, впервые с практикой судоподъема Фотий Иванович познакомился именно на Севере в 1922 году, когда работал... начальником Архангельского порта и Судоподъема на Белом море. Потом какое-то время он трудился на Балтике, на Черном море, окончил курсы высшего комсостава Московского института транспорта, возглавлял Южный округ ЭПРОНа, а с января 1932 года стал начальником Главного управления всей экспедиции.Главным водолазным специалистом экспедиции был Павел Владимирович Симонов, тот самый бригадир, что обследовал «Садко» еще осенью 1916-го. «Высокий, плотный, пожилой моряк. На правой щеке, возле рта, иногда появляется складка сарказма», - сообщает о нем Вячеслав Шишков.В разных источниках находим имена еще нескольких участников операции: начальника Северного округа ЭПРОНа Василия Яковлевича Васина, водолазного инструктора А.П. Федотова, старшего водолаза П.М. Смольникова, бригадира Николая Евгеньевича Фельтена, боцмана Дубровкина, водолазов Халиновского, Арсеньева, Тангаличева...К слову, об И.Х. Тангаличеве особый разговор. Во-первых, имя его упоминается в связи со случаем, произошедшем на подъеме «Садко», и едва не стоившем водолазу Арсеньеву жизни. С Арсеньевым стряслась беда: воздушный шланг передавило понтоном. Тогда Тангаличев, не мешкая, поспешил на выручку товарищу и смог быстро освободить шланг...Впоследствии И.Х. Тангаличев стал одним из самых ярких руководителей архангельских водолазов. Он воевал, став офицером, возглавил знаменитый 79-й аварийно-спасательный отряд, располагавшийся в Соломбале, явился наставником многих мастеров водолазного дела, которые, как помнится, всегда вспоминали его добрым словом.Первые неудачиИтак, туннели были пробиты, и все, казалось, готово к постановке понтонов. Однако, когда открыли клапаны, чтобы затопить их, понтоны не погрузились! Выяснилось: понтоны новые и еще не отбалластированы как следует. Пришлось на дно каждого из них дополнительно уложить по тонне чугунных чушек. Только после этого понтоны легли у бортов «Садко».Но это было началом целого ряда неудач. За четыре дня до приезда к месту подъема писателей два понтона, в которые «дали полное дутье», вдруг вылетели на поверхность моря! Оказалось, сразу в нескольких местах, не выдержав нагрузки, разошлись сплесени - соединения или сплетения двух концов тросов.Тогда такелажники экспедиции прямо на месте взялись за очень хлопотное дело - самостоятельно изготовить новые стропы. Иного выхода не было - наша промышленность еще не выпускала тросов из особо гибкой проволоки, в которой так остро нуждались эпроновцы.Еще неделя напряженного труда, и водолазы подвели новые стропы под корпусом «Садко». Снова дали воздух в понтоны... И снова неудача!Корпус парохода оторвался было от грунта, пошел вверх, говорят, уже и корма его показалась из-под воды, как вдруг «Садко» вздрогнул и снова устремился на дно, а на поверхность моря один за одним, словно подброшенные взрывной силой, «выскочили» шесть понтонов...Эпроновцев опять подвели стропы! Но это полбеды. Погружаясь, «Садко» развернулся и лег на грунт уже на новом месте. Это означало, что водолазам предстояло пробивать новые туннели и заводить новые стропы. А сентябрь уже заканчивался. Было от чего впасть в отчаяние.«Архиерейское» облачениеНу а что же писатели? Образное восприятие, каким наделены люди творческого труда, позволило им увидеть в картинах тяжелой, где-то даже прозаической, работы водолазов то, что не способен разглядеть обыватель. На меня, признаюсь, произвело впечатление, как автор уже широко известной «Угрюм-реки» Вячеслав Шишков описывает подготовку водолаза к работе под водой. Здесь приведу его строки полностью...«...Он надевает шерстяные штаны, фуфайку, две пары носков, теплые портянки, сапоги, ему подают скафандр - нечто целое, отлитое из резины с рукавами, штанами, сапогами. Эти одежины (рубашки) существуют трех размеров: первый рост, второй рост, третий рост. Водолаз залезает в беловато-серую одежину, как акробат в трико, и, ступая важно, подобно статуе командора, подходит к табурету и садится на трон. Начинается «архиерейское» облачение. Морской владыко важно вытягивает обе руки вперед. Двое бросаются к его рукам, завязывают поручни, натягивают сначала теплые, затем резиновые рукавицы. Тащат медную манишку с наплечниками, вправляют ее за ворот, в испод резинового одеяния просовывают припаянные к манишке многочисленные болты в дыры хомута одежды, накладывают на эти болты и натуго завинчивают гайки. Таким образом металлическая манишка и резиновая одежда спаиваются воедино, водолаз со скрытыми под резиной медными плечами сразу становится широк корпусом и величав, как монумент. На ноги надевают медные калоши, каждая по полпуда весом. На грудь и спину возлагают, как архиерейские панагии, две свинцовые, висящие на веревках полупудовые бляхи. Облачая, шутят: «Ручку! Ножку! А ну чихни, мы тебе нос утрем платочком. Ну, брат, ежели тебе в штаны блоха залезла, так и просидит там, пока всю кровь из тебя не высосет». Лицо водолаза чуть краснеет, но выражение его спокойно, уверенно. Сейчас лик морского владыки скроется от взоров: вот торжественно несут медный шлем, как драгоценнейшую митру. Шлем нижним краем с винтовой нарезкой вставляется в кольцо манишки с такой же нарезкой и привинчивается. При последнем обороте зеркальное стекло шлема встает как раз против лица водолаза. По шлему дает хороший шлепок дружеская рука - дескать, готово. Морской владыко подымается с трона...» С третьей попыткиСентябрь был на исходе. Вторая неудача огорчила эпроновцев, но не выбила из колеи, хотя предстояло снова пробивать туннели под корпусом парохода, заводить «полотенца» и стропы, ставить понтоны. К тому же и силы людей были подорваны: многие из водолазов болели. Однако в экспедиции решили не сдаваться. Работы перевели на трехсменный график, а злополучные стропы взялись переделывать заново. На помощь поспешили и коллеги-водолазы из Мурманска и Ленинграда. И вот 14 октября 1933 года ледокольный пароход «Садко» с помощью понтонов смог наконец одолеть тяжесть моря и всплыл на поверхность. Чернобородый боцман Дубровкин, поднявшийся на пароход одним из первых, водрузил на полуразрушенной капитанской рубке красный флаг: Победа!Вячеслав Шишков описывает этот долгожданный и торжественный момент очень эмоционально: «Вот он «Садко», драгоценный утопленник, столько лет пролежавший на дне. Впрочем, не был он мертв, он был лишь в летаргии. И вот, подхваченный руками и знанием геркулесов-эпроновцев, он приподнят теперь из черных пучин Белого моря, он еще не проснулся совсем, он щурится, но грудью глядит уже в небо, в свет и простор. Он щурится, ничего не может понять: где губернатор, где монах в черной рясе, где все другие? Местность та же, но времена, но люди не те. Он вспоминает толчок, сильную боль, вздрог всего корпуса, распоротое брюхо свое, падение вниз и безмолвие. А это что за народ? Какие-то здоровые дяди с загорелыми лицами суетятся на нем и возле него. И еще какой-то небольшого роста человек: он, видимо, главный, он командует. Его называют «товарищ начальник». Что значит - товарищ? Ведь начальник одно, а товарищ - другое. Нет, ничего не может понять спасенный «Садко»...Дурью мычала короваВсем было любопытно осмотреть и внутренние помещения корабля, который пролежал на дне морском 17 лет. Такую возможность дали не только специалистам ЭПРОНа, но и писателям. Конечно, уцелело немногое, хотя были и любопытные находки. Например, в кают-компании «Садко» обнаружили пепельницы английского производства, рюмки, а в каютах пассажиров нашли электрические лампочки, которые при включении в сеть загорелись. Из пассажирских кают I класса вынесли штук двадцать граммофонных пластинок и несколько... ночных горшков. Пластинки, к слову, прекрасно сохранились, и уже через несколько часов желающие могли послушать на проигрывателе голос оперной дивы 1916 года г-жи Вяльцевой.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
