Отелло Денисович и другие обитатели северодвинской театральной сцены

В Северодвинском театре драмы закрылся 66-й сезон. Подведем некоторые итоги. Во-первых, сезон отмечен неординарными режиссерскими работами.

ИМЕЮ в виду спектакль Дениса Кожевникова «Отелло» и «Прекрасное воскресенье для пикника» в постановке Валентина Ярюхина. И все предыдущие спектакли Ярюхина отличались качеством, состоятельностью режиссуры, но порой ей приходилось вышивать узоры на дешевеньком драматургическом материале («Мадам, звонят!»), а порой были проблемы с актерским воплощением замысла («Прошлым летом в Чулимске», «Человек, зверь и добродетель»). В этот же раз случилось счастливое совпадение: пьесы Теннесси Уильямса, умения постановщика и возможностей актеров.

Спектакль вышел чеховский по своим проблемам, нервности, поэтичности. Я подробно писал о нем в «Вечернем Северодвинске», однако не коснулся примечательной мизансцены из первого акта. Режиссер выстроил ее вокруг нервного обморока героини. Она упала, другие женщины суетятся, подают ей лекарство, за руки тащат в спальню, но забыли открыть дверь и больную, взяв за ноги, оттаскивают от двери. Рядом сгорает от любопытства полоумная соседка; у одной из спасательниц слетела шляпка. Всё это происходит без слов, под заливистый, стремительный и веселый аккордеон, и кажется, что ты не в театре сидишь, а в кино, смотришь немую ленту, слушаешь тапера. Философски наблюдаешь мировую комедию. В этой мизансцене-фишке, по духу чаплиновской или чеховской, наглядны и стиль, и суть постановки. Отнюдь не смешные душевное страдание и обморок переходят в смешную картинку броуновского движения, которую, впрочем, как-то просветляет, возвышает веселый аккордеон.

Режиссерское решение спектакля «Отелло» известно, наверное, даже тем, кто в театре не бывает. Два Дениса – режиссер Кожевников и художник Стальмаков – погружают шекспировский сюжет в жизнь российской глубинки, причем связанной с военным флотом. Их цель – живой Шекспир, свободный от мертвящего лака провинциальных постановочных клише, всяких там колонн, мантий и прочих павлиньих перьев. Их цель – максимально приближенный к нам Шекспир; Шекспир, который никакой не английский драматург, а современный русский писатель.

Очень симпатично, что режиссура стремится к этой цели от первой до последней минуты спектакля. Придумываются сценические детали и даже новые персонажи, в том числе знаменитая дворничиха, собирающая бутылки. Где возможно, вводится второй игровой план – жизненный фон для драмы Отелло. Перед глазами мизансцена, в которой фон перестает быть только фоном, это уже жизненная река, несущая Отелло и Дездемону...

Играет оркестр из северодвинского ДОФа, моряки-венецианцы вальсируют с киприотками. Поворачивается сценический круг, и перед нами убогое служебное жилье, спящая Дездемона, укрытая шинелью за неимением одеяла. Поскольку протекает воображаемая крыша, Отелло подставляет тазик... Поворачивается круг. В укромном уголке какая-то девушка накоротке общается с морячком. Вырвалась и убежала...

...Спектакль Кожевникова вызвал общественную дискуссию о том, как надо ставить классику. Иные заявляли, что без павлиньих перьев «Отелло» просто никуда не годится. Что ответить на это? Пожать плечами.

Не существует прямой связи между историзмом, а тем более стереотипностью костюмировки и качеством спектакля. Лишнее подтверждение – лермонтовский «Маскарад», еще одна постановка сезона. Ею занимался Вячеслав Иванов, бывший главный режиссер нашего театра. Он сделал спектакль про ловушку, которую рок расставил для Арбенина (С. Варнашов). Рок действует в образе Неизвестного, одетого в черное трико (С. Черноглазов). Неизвестный находит Нинин браслет и подбрасывает баронессе Штраль, он же подает Арбенину мороженое – то самое, которым будет отравлена Нина. Вот уж гад так гад (вспоминаются стихи Бродского: «Мы видим силы зла в коричневом трико...»). И притом Неизвестный везде, везде: маска в маскараде, слуга у Арбениных, посетитель у баронессы. Арбенину не уйти, он пропал, а еще раньше – Нина. Когда она пробует мороженое, раздается шелестящий звук – как в романе «Гарри Поттер и кубок огня», когда там произносят смертельное заклятие. Ужас, ужас...

А между ужасами, между роковыми моментами длинные лермонтовские диалоги, оставленные режиссером на усмотрение артистов.

Что мыслилось Сергею Варнашову, предложившему «Маскарад» в работу? Вероятно, мощь стиха, графичность сцен. Однако что получилось? Варнашов ищет верные интонации и, может быть, находит, но эти интонации не подкреплены рисунком роли, мизансценическим рисунком вообще – берутся ниоткуда. Если закрыть глаза – Арбенин грозен, откроешь – он смешон.

Искупает ли стереотипная костюмировка неразработанность диалога в плане мизансцен? Ни в малейшей степени. Спектакль очень скучно смотреть, несмотря на три-четыре роковых прибамбаса.

...Взявшись за роль Отелло, был ли Сергей Черноглазов уверен в себе, спокоен за результат? Наверное, нет. Но, рискнув, он может теперь выпить шампанского: роль получилась, причем Черноглазов был сам на себя не похож. Не в том, конечно, дело, что у него лицо почернело, а в том, что на смену эксцентрике и энтузиазму, его всегдашней манере, пришел экономный, исполненный достоинства жест и, вообще, сдержанный тон игры. Актер играет офицера-интеллигента.

Вот первое появление Отелло. На сцене парк культуры и отдыха в русском городе Венеции, оркестр выдувает «На сопках Маньчжурии», и входит Отелло в белой военно-морской форме, здоровается за руку с дирижером, затем садится на скамейку и раскрывает газету, на носу очки... Ителлигентский облик и повадку искажают пароксизмы ревности, но не могут истребить их до конца. Правда, я видел спектакль не однажды и должен сказать, что Сергей Черноглазов сбивается на привычную колею: интеллигент Отелло все больше становится жгучим африканцем.

Что касается других примечательных ролей и других актеров, открытием стал Михаил Прилуцкий. В уже позапрошлом, 65-м сезоне он был мало занят во взрослом репертуаре: незапоминающаяся ролька в «Человеке и звере», и только. В минувшем сезоне – целый фейерверк ролей второго плана, все хороши, даже банковский клерк в злосчастной «Супнице». А кроме него сыграны Лис в «Маленьком принце», Родриго в «Отелло», Петух в «Очень простой истории».

У Прилуцкого прекрасная актерская память, почему он и на десятом-пятнадцатом спектакле работает, как на премьере. Ему интересна сфера эксцентрики, он тяготеет к «острой форме», к ее шлифовке. Показательна в этом смысле роль Петуха: белая рубашка с отделкой в русском стиле, красная жилеточка, красная обувочка, всклокоченные волосы – гребешок, птичий поворот головы, приподнятые при ходьбе коленки, возмущенное квохтанье... Тщательно приготовленная роль, забавная роль, но при этом актер не перетягивает на себя одеяло зрительского внимания, проявляет похвальное чувство меры.

Примерно в то же время, когда состоялась премьера «Отелло», телевидение показало шекспировский фильм режиссера Кеннета Браны «Генрих V». Показу предшествовали анонсы со слоганом: «Всё достается победителю». Наш местный Генрих Пятый – Денис Кожевников, а спектакль «Отелло» – его битва при Азенкуре. Решившись на смелый маневр, мобилизовав талант и обаяние, он выиграл эту битву и получил в награду «всё» - северодвинский театр, куда назначен главным режиссером. Но вслед за праздником победы идут будни, театральная рутина. Как справится с этим наш герой?

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта