Вдовья подлодка по имени «Месть»

Об этой катастрофе не принято было много говорить, но она потрясла весь флот

Из восьми малых подлодок горьковчан, которые в годы войны проследовали на Северный флот через Молотовск (Северодвинск), День Победы, 9 мая 1945-го, встретили только пять. Три «малютки» - М-121, М-122, М-106 - погибли в ходе боевых действий в Баренцевом море. Тех же, что еще некоторое время оставались на Севере, вскоре ожидал перевод к новому месту службы, точнее сказать, переезд: корабли транспортировались по железной дороге на специальных тяжеловесных платформах. В их числе отправилась служить на Балтику и головная подлодка новой серии М-200 «Месть».

ЛОДКА М-200 принадлежала к новой, ХV серии малых подводных лодок, которую начинали строить горьковские корабелы на заводе «Красное Сормово». Собственно, М-200 эту серию открывала.

М-200 заложили на стапеле еще до войны, 31 марта 1940 года, строили ее достаточно быстро и уже 4 февраля 1941-го спустили на воду. Однако вскоре началась Великая Отечественная, которая спутала все планы. Из-за нехватки средств подлодка около двух лет простояла у достроечной стенки. Наконец деньги нашлись. Их собрали вдовы погибших моряков. Они же поддержали предложение Любови Михайловны Лободенко, вдовы погибшего флотского политрука, и назвали подводную лодку коротким, но жестким именем – «Месть».

После этого лодка отправилась по Волге на Каспий, откуда вскоре ее в составе каравана отправили на Север. В общей сложности упомянутая экспедиция проделала 2500–3000 километров по рекам и озерам России, сначала по Волге, потом Мариинской водной системе в Северную Двину. Остановки караван сделал в Архангельске и Молотовске: лодкам предстояло покинуть транспортные доки, загрузить дополнительный балласт, отладить многие системы, наконец, подготовиться к переходу на Северный флот, куда она и прибыла 19 октября 1943-го.

Командовал кораблем капитан-лейтенант В.Л. Гладков. М-200 даже успела повоевать. В частности, она упоминается в Петсамо-Киркенесской операции. В июле 1945-го подлодку погрузили на транспортер. Служить ей предстояло на Балтике.

Вопреки здравому смыслу

К осени 1956-го подлодке М-200 уже исполнилось 13 лет. Она входила в состав 157-й отдельной бригады и базировалась на Палдиски.

В самый канун зимы лодкам бригады предстоял переход в Лиепаю. М-200 уходила в числе последних. 21 ноября подлодка вышла в полигон для замера магнитного поля. На ее борту находился и начальник штаба бригады капитан 2 ранга Ю.П. Штыков. К 19 часам, закончив измерение, М-200 возвращалась в базу через Суурупский проход со скоростью 11,6 узла. Наступало время ужина, и в 19.30 на ее ходовом мостике поменялась вахта. Примерно в это же время на дистанции в 40-45 кабельтовых сигнальщик заметил огни встречного корабля. Это был эсминец «Статный», шедший навстречу, к Суурупскому проходу. Однако ничто не предвещало беды, поскольку погода была почти безветренная, а видимость хорошая. Начальник штаба бригады тоже спустился вниз, оставив старшим командира, в чем впоследствии иные узрели ошибку: мол, следовало проверить, как командир собирается расходиться с эсминцем. Но капитан 3 ранга А.С. Шуманин считался достаточно опытным моряком, ходившим до этого на подлодках более крупного водоизмещения, и потому маневр расхождения при благоприятных условиях плавания вполне мог выполнить сам.

То, что произошло дальше, плохо поддается логике. По всем правилам судовождения корабли должны были разойтись левыми бортами, и на «Статном» подготовились именно к такому маневру. Почему командир подлодки неожиданно для всех решил расходиться правыми бортами, остается только гадать. Но рулевой выполнил его приказ, и корабли продолжали сближаться. Столкновения еще можно было бы избежать, следовало либо резко отвернуть вправо, либо застопорить ход, пропустив эсминец, но командир М-200 этого не сделал. Когда же расстояние между встречными кораблями сократилось до 4 кабельтовых, он усугубил свою ошибку, скомандовал «лево на борт», не понимая, что в этом случае лодка буквально подставляет свой борт под кованый форштевень эсминца. На «Статном» пытались предотвратить столкновение: сначала сбавили ход, потом стали отрабатывать «полный назад», однако было уже поздно. Удар пришелся в кормовую часть лодки.

От смерти до жизни 53 метра

После столкновения на эсминце немедленно сыграли тревогу, на воду сбросили спасательные круги, плотики, спустили шлюпку. Однако на борт удалось поднять только шесть человек из тех восьми, кто в момент удара находился на мостике подлодки, двое погибли, не сумев выбраться или удержаться на плаву. Остальной экипаж, двадцать шесть моряков, находился в корпусе и пытался бороться за живучесть корабля. Однако через большую пробоину воды поступало слишком много, и очень скоро М-200 затонула на глубине 53 метра.

Доклад о ЧП на фарватере поступил оперативному дежурному спустя семь минут после столкновения. В район катастрофы сразу же направились другие корабли Балтийского флота. Первыми подошли большой охотник БО-185 и подлодка М-214. К этому моменту с М-200 сумели выпустить аварийный буй и с подводниками удалось связаться по телефону. Они сообщили, что после погружения лодки на дно в 1-м отсеке остались в живых 6 человек. С остальными моряками связи нет… Часы показывали 21.12. С этого момента началась полная драматизма борьба за жизнь уцелевших подводников.

Когда знакомишься с перечнем кораблей, направленных тогда к месту столкновения, складывается впечатление, что командование действовало оперативно и делало максимум возможного, чтобы помочь морякам.

Действительно, вскоре подошли буксир РБ-16, минные тральщики ТЩ-131, БТЩ-109, БТЩ-812, РТЩ-251, водолазный бот ВМ-11. Немногим позднее в их районе оказались подлодка С-348, специальные суда-спасатели «Арбан», «Чугуш», «Сигнал», «Гутон», «Пидан», «Трефолев», «Пулково», буксиры «Зырянин», МБ-169, МБ-170, МБ-91 и МБ-125 (последние два шли с подъемными понтонами), водолазные боты ВРД-195, ВРД-303, пожарный катер ПЖК-13, гидрографическое судно «Буй», наконец, из Кронштадта прибыл крейсер «Жданов» (ему отводилась роль штаба). Иными словами, была отряжена целая флотилия боевых кораблей и вспомогательных судов.

Но право же, сколь слабым и беспомощным порой выглядит пред силами моря человек, сколь призрачной, «небоеспособной» оказывается его техническая вооруженность, когда ему приходится бороться с глубиной, казалось бы, столь небольшой, всего-то 53 метра!

И только воздуха глоток

К утру 22 ноября положение на лодке ухудшилось. Погасло аварийное освещение. В отсеке возросло давление, а в воздухе - содержание углекислого газа. Через предохранительный клапан дифферентной цистерны вода заполнила отсек выше настила. Подводники облачились в гидрокомбинезоны, воспользовались регенерационными патронами, которых, по подсчетам, должно было хватить всего часов на 30, не более, и решили готовиться к выходу на поверхность.

В 11.30 водолазам удалось «пристыковаться» и через шланг подать воздух в отсек. На время это облегчило состояние моряков. Однако шланг отсоса подключить не удалось. Пришлось подавать и откачивать воздух попеременно. К 18 часам было принято решение начать вывод личного состава из лодки на поверхность в индивидуальных аппаратах. Спасатель «Пулково» должен был «зависнуть» над М-200 и обеспечить работу спуско-подъемного устройства. Но неожиданно налетевшим шквалом в 18.45 корабли и суда сдрейфовало. При этом оборвался телефонный кабель аварийного буя, и связь с подводниками прервалась.

Едва погода позволила, спасатель «Пулково» вернулся в район затопления, водолазы ушли под воду. Поскольку подлодка не была «обвехована», пришлось долго ее искать. Обнаружить М-200 удалось по лежащему на дне оборванному кабелю, но уже 23 ноября в 03.47. На удары водолазов по корпусу лодки изнутри ее никто не отвечал. Когда стали осматривать входной люк 1-го отсека, обнаружили в нем тело мертвого подводника в гидрокомбинезоне, со включенным индивидуально-спасательным аппаратом, рядом нашли и аварийный буек. Вероятнее всего, после внезапного обрыва кабеля связи моряки поняли, что надеяться им уже не на кого, и решили выходить из лодки самостоятельно. Однако из-за кислородного голодания физических сил им не хватило. Первый подводник открыл люк, но выбраться из шахты не смог. Следом погибли все остальные.

Буквально через считанные часы после этого пришел мощный судоподъемник «Коммуна». Лодку М-200 подняли на поверхность целиком, но это была уже мертвая лодка, во второй раз ставшая вдовьей.

Приговор один, судьбы разные

Главный вывод комиссии, которая расследовала причины трагедии: «Столкновение кораблей произошло в результате грубого нарушения «Правил предупреждения столкновения судов» командиром подводной лодки М-200 капитаном 3 ранга Шуманиным и запоздалых, неэнергичных мер по предотвращению катастрофы командиром эсминца «Статный» капитаном 3 ранга Савчуком».

Затем был суд военного трибунала, заседания его проходили в таллинском Доме офицеров. Приговор его шокировал всех: Шуманину и Савчуку три года лишения свободы с отбыванием в лагерях общего режима. Дело в том, что вина Шуманина была очевидна всем, а «неэнергичные меры» Савчука вообще не могли рассматриваться как уголовно наказуемые. По-разному вели себя офицеры и в суде. Насколько достойно держался Савчук, настолько бессовестно поступал Шуманин. Он сразу же заявил о своей невиновности, дескать, «находился на лодке в качестве пассажира», всячески изворачивался, тряс бумагами, якобы подтверждавшими, что он не принимал дела на корабле. Ни о каких понятиях офицерской чести здесь не могло идти речи. Не удивительно, что на эскадре крейсеров Балтийского флота сразу же и стихийно возник «комитет в защиту Савчука».

Дальнейшие судьбы этих офицеров сложились по-разному. Савчук досрочно был освобожден, восстановлен в звании, долгие годы служил, пользовался авторитетом среди товарищей и ушел в запас капитаном 1 ранга. Шуманин тоже не отбыл наказания полностью, его амнистировали. Он вернулся в Палдиски, чем вызвал немалое возмущение офицеров бригады. На флот Шуманин не вернулся и устроился инженером на местный завод. Никто из моряков с ним не общался, так он и жил, окруженный презрением сослуживцев.

Вместо послесловия

Катастрофа М-200 буквально потрясла флот. Но страна об этой трагедии ничего не узнала. В те времена о подобных ЧП не принято было распространяться. Как всегда бывает в таких случаях, тогда же появилось множество суждений, проверить которые сейчас уже не представляется возможным.

Так, иные утверждают, что на место аварии прибыл не только командующий Балтийским флотом А.Г. Головко, но и недавно назначенный главком ВМФ С.Г. Горшков. Связавшись с заточенными в чреве М-200 подводниками, он якобы сказал: «Даю вам честное слово адмирала, что вы будете спасены». Известно, что Горшков и Головко друг друга всерьез недолюбливали, и якобы после прибытия Горшкова Головко тут же отбыл в Балтийск, а руководство всей операцией перешло к Горшкову. Когда он снова вышел с подводниками на связь, те сообщили ему, что готовы выходить, и попросили дать немного свежего воздуха для подкрепления сил. На это главком ответил: «Мы сейчас посоветуемся и будем готовить вам выход. Но сами никаких мер самостоятельно не принимайте». А многие офицеры считали, что надо было не медлить, а сказать другое: «Если считаете возможным, то выходите…» Это, скорее всего, спасло бы людей.

Впрочем, молва приписывает эти же поступки и слова не главкому, а командующему Балтийским флотом. Так это было или иначе, мы, видимо, уже никогда не узнаем. К слову, в документах госкомиссии по расследованию причин катастрофы факт прибытия к месту катастрофы подлодки М-200 главкома ВМФ СССР С.Г. Горшкова не упоминается.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта