«Дорогой» наш Север

Возможно ли здесь создать эффективную экономику?

Мы как-то свыклись с тем, что в последние годы о регионах Российского Севера государственные чиновники и политики стали говорить как об однозначно проблемных территориях, которые только и требуют дотаций, трансфертов из и так небогатого федерального бюджета. Проблемы обеспечения «северного завоза», высокой стоимости жизни в высокоширотных областях и округах, неконкурентоспособности здешней продукции и тому подобные постоянно обсуждаются на разных сессиях, совещаниях и заседаниях, но не находят своего решения. Впору задуматься: а возможно ли в принципе создание эффективной экономики в условиях северного региона?

ПРОМЫШЛЕННОЕ освоение Севера имеет сравнительно короткую историю - меньше ста лет. Основным движущим мотивом смещения сюда хозяйственной жизни стало выгодное освоение богатейших запасов полезных ископаемых. Не будем лукавить - во всем мире Север интересен крупному бизнесу только как поставщик качественного природного сырья. На сегодняшний день именно северные регионы стали буквально единственным источником экономической жизни России. По оценкам специалистов, здесь сосредоточено: нефти - 80-90 процентов всех запасов страны, природного газа - более 90%, лесных ресурсов - 75-85%, золота, серебра, алмазов - 90-95%, рыбных ресурсов - 80-90%. За последние 25-30 лет удельный вес Севера в общероссийской добыче нефтегазового сырья возрос с 10-15% до 70. На экспорт именно этой продукции приходится две трети валютной выручки страны.

Естественно, что социально-экономическое развитие северных регионов идет намного труднее, чем южных областей. Причем это характерно не только для России, но и для стран Северной Америки и Скандинавии. Исследования ученых показывают, что экономика зарубежных северных территорий и уровень благосостояния проживающего там населения растут устойчиво и быстро тогда, когда государство в их отношении разрабатывает и проводит целенаправленную экономическую политику. Сам по себе рыночный механизм обеспечить здесь стабильное экономическое процветание не может.

В США и Канаде в первой половине XX века государственная власть посредством кредитов, трансфертов, налоговых льгот напрямую вмешивалась в хозяйственное развитие Севера, создание там инфраструктуры. Предоставлялись субсидии частным фирмам, работающим в объективно более тяжелых арктических условиях. В последующем, с приходом туда крупных транснациональных компаний и возрастанием частных капиталовложений, прямое государственное регулирование экономики несколько уменьшилось. Но федеральные власти по-прежнему софинансируют крупные и малоокупаемые инвестиционные проекты.

Несомненный интерес представляет опыт социально-экономического развития Аляски. Американцы не пошли по пути сырьевой промышленной специализации этого штата, когда там было разведано гигантское нефтегазовое месторождение Прадхо-Бей. С начала 1970-х годов, по мере опережающего роста нефтедобычи и других добывающих отраслей, большое внимание стало уделяться диверсификации местной экономики. В последние десятилетия в штате стремительно растет так называемый «сектор поддержки» - транспорт, торговля, энергоснабжение, бизнес-услуги, финансово-кредитная сфера, информатика, связь и так далее - все то, что обеспечивает поддержку базовых отраслей: нефтедобычи, горной промышленности, рыболовства, туризма.

Финансовые вложения, на первый взгляд неоправданные, дали тем не менее ощутимый результат. Американские экономисты считают, что сектор поддержки благодаря мультипликативному эффекту способствует развитию территории, росту предпринимательской активности, экономической интеграции с южными штатами. И самое главное, Север постепенно перестает быть «дорогим» регионом в производстве и потреблении. Если в 1961 году стоимость жизни в Анкоридже превышала тот же показатель в Сиэтле на 46%, то в 1992 году разница составила только 15%. При продуманной государственной экономической политике экономика Аляски постепенно переходит от экономики «фронтьера» к экономике обычного американского штата. Это ломает стереотип о невозможности бездотационной жизнедеятельности северных регионов.

Если для американского Севера характерно государственное регулирование, главным образом с помощью финансовых рычагов, то в Скандинавии предпочтение отдается комплексному подходу в решении такого рода задач. Здесь широко применяются программно-целевые методы управления развитием северных провинций, включающие в себя, кроме финансово-экономических инструментов, многоуровневые механизмы социальной защиты, научно-техническую и социальную поддержку. И все они хорошо скоординированы между собой.

Опыт Швеции, Финляндии и Норвегии по созданию высокоэффективной экономики в северных условиях может быть очень полезным для России. Те же Норвегия и Финляндия за последние 60 лет сформировали практически с нуля целые отрасли промышленности, обходясь без всяких дотаций. Этим странам удалось запустить внутренние механизмы социально-экономического развития, в том числе и своих северных провинций. В чем же заключается суть такой успешной региональной экономической политики?

Не вдаваясь в описание всего комплекса финансово-экономических механизмов, остановимся только на одном из них: сравним политику распределения валового регионального продукта (ВРП) северных территорий в странах Скандинавии и у нас.

Возьмем, к примеру, две шведские провинции: Норрботтен (Norrbottens lan) и Вестерботтен (Vasterbottens lan). Они относятся к самым отдаленным северным территориям Швеции и имеют экономическую структуру, во многом схожую с областями и республиками Европейского Севера России. Сопоставим объемы ВРП и денежных доходов населения в 1998 году (сейчас они примерно на том же уровне). Сразу бросается в глаза огромная разница между Карелией, Мурманской и Архангельской областями с одной стороны и Норрботтен и Вестерботтен - с другой (см. диаграмму). Если у российских регионов ВРП на душу населения колеблется на уровне 2-2,5 тыс. долл., то у шведских провинций он достигает 24-27 тыс. долл. Однако это вовсе не значит, что скандинавы и живут в 10 раз лучше.

Здесь надо обратить внимание на последующее распределение ВРП и его соотношение с денежными доходами. Чтобы поддержать темпы развития на уровне только 2-3%, шведы половину ВРП направляют на развитие экономики: инвестиции в социальную и производственную инфраструктуры, государственные заказы, стимулирование экспорта, формирование стабилизационных фондов. Это при том, что значительная часть денежных доходов населения также идет на накопление. Непосредственно на потребление идет лишь оставшаяся часть доходов. Но только при такой структуре распределения ВРП можно обеспечить настоящие (а не за счет инфляции) экономический рост и материальное благополучие. Аналогичная финансовая политика проводится в Норвегии и Финляндии.

Российские же северные регионы, имея низкие показатели как по ВРП, так и по уровню денежных доходов, основную долю произведенной стоимости вынужденно направляют на потребление: Мурманская область - 78%, Архангельская - 63%, Карелия - почти 85%. Собственных доходов и трансфертов, получаемых из федерального бюджета, хватает только на поддержание текущей жизнедеятельности, да и то не всегда. Крайне низкий показатель накопления можно оценить просто как катастрофический для экономики - без необходимых капитальных вложений она функционирует на износ.

В этих различиях скрываются две главные причины хронической болезни экономики российских регионов - недопустимо низкий уровень потребления/накопления доходов и большой дисбаланс между ними, которые блокируют нормальное социально-экономическое развитие. Но беда и в том, что сегодня эта проблема еще больше усугубляется из-за усиливающейся централизации бюджетных доходов.

В последние год-два регионы нашей страны должны отдавать в федеральный бюджет объем собираемых налогов значительно выше того, что остается в их распоряжении. О каких тогда «секторах поддержки» экономики Севера можно говорить? Ведь на той же Аляске для этих целей остается 60-70% собираемых налогов. Увы, но проблема правительства РФ по формированию главного бюджета страны опять решается с помощью силового изъятия доходов у периферии. Очевидно, что в итоге за такую финансовую политику центра стране придется заплатить намного больше.

Создание эффективной экономики жизненно важно и для Архангельской области, и для Северодвинска в частности. Кстати, для таких муниципальных образований, как Северодвинск, имеющих огромные обрабатывающие производственные мощности, это еще более актуально, чем для сырьевых территорий. Если последние смогут относительно неплохо прожить за счет части получаемой природной ренты, то обрабатывающие центры лишены этой возможности.

Современные социально-экономические проблемы нашего города во многом обусловлены разбалансированностью хозяйственной системы, ее низкой устойчивостью. Город нуждается в современных финансово-кредитных учреждениях, в новых более мощных предприятиях городского хозяйства, развитой сфере обслуживания, центрах научно-технической поддержки бизнеса и так далее. Естественно, для этого нужны необходимые муниципальные бюджетные ресурсы и тщательно проработанная долгосрочная программа их вложений. Следует заметить, что нигде в мире на одних трансфертах из центра эффективную периферийную экономику построить не удавалось.

Подводя итог сказанному, можно утверждать, что эффективная экономика на Севере возможна. Но для этого требуется принципиально новая государственная экономическая политика. Та, что была до 90-х годов, как и нынешняя, в рыночных условиях несостоятельна. Суть новой экономической политики, как минимум, должна заключаться не только в радикальных изменениях в бюджетно-финансовой сфере, но и в повышении качества работы региональных и местных властей. А для начала чиновникам и депутатам следовало бы более убедительно отстаивать интересы перед агрессивным федеральным центром.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта