Кто он, следователь Федор Абрамов?

Герой его повести и сотрудники ФСБ отвечают: талант, который спас человека

Фанаткой Верколы я стала два года назад, когда она отмечала 80-летие Федора Абрамова. Дело было под занавес зимы, и довольные веркольцы отвечали на неумеренные восторги гостей: «А вы к нам летом приезжайте - еще не так ахнете!» С той поры для каждого участника заснеженного юбилея предложение побывать на Пинеге цветущей «автоматом» попадает в разряд тех, от которых невозможно отказаться.

А мне еще и с поводом повезло: сотрудники регионального управления ФСБ везли в Верколу уникальные архивные документы о самой, пожалуй, загадочной странице в биографии Абрамова - его службе в военной контрразведке СМЕРШ. Событие, не побоюсь громких слов, беспрецедентное. Во-первых, не так уж часто музей писателя получает новые, тем более - подлинные экспонаты. Во-вторых, еще реже спецслужбы что-то из своих архивов кому-то отдают. Даже вдова Федора Александровича - Людмила Владимировна, которая, казалось, знала о нем абсолютно все, благодаря жесту ФСБ сделала для себя кое-какие открытия. Но сначала - о веркольских новостях.

Две зимы и третье лето

Третье - это если вести отсчет опять же с юбилея. Он действительно стал вехой, потому что только по таким датам Абрамова худо-бедно, но вспоминают на всероссийском уровне. В остальное время его помнят Петербург, где «живет за двоих» вдова писателя, Архангельск, Карпогоры и, конечно, родная Веркола. Покоя деревня и без юбилеев не знает. Людмила Владимировна, которая по традиции приехала сюда поработать в тишине над книгой о муже, сетует: «Не бывало еще такого напряженного лета!» Гости, встречи, праздники, церемонии... Но, кажется, это не столь Людмилу Владимировну огорчает, сколь радует, потому что малейший знак внимания к деревне работает в итоге на память об Абрамове.

Верколу я узнала и не узнала. Все так же невероятно играют облака над Пинегой, на одном берегу которой считанные монахи и трудники упорно обустраивают обитель Артемия Веркольского, а на другом горделиво раздают интервью приезжим абрамовские герои и родственники. Все так же хлопочет с гостями Александра Федоровна Абрамова и наивно-мудро смотрит на них своими большущими глазами «веркольский Пиросмани» Дмитрий Михайлович Клопов. По-прежнему некого учить в огромной даже по городским меркам школе и нечему, кроме лодок а-ля гондола, плавать по судоходной когда-то Пинеге - теперь ее вброд можно перейти.

Первые новости печальны. И новы разве только для приезжих: еще зимой умерла Александра Андреевна Клопова, героиня рассказа «Валенки». Я цитировала ее неподражаемый говорок в своих юбилейных заметках - тогда казалось, что если она в принципе и может уйти, то лишь вместе с Верколой, как распутинская старуха Дарья - со своей Матерой. В семью другого моего юбилейного героя пришло большое горе: молодой нелюдь, напившись какой-то гадости, убил его невестку...

Это случилось в другой пинежской деревне, но и сама Веркола стала заметно попивать. У редкого веркольца, повстречавшегося нам будним утром, были ясные глаза. Правда, накануне отмечался большой праздник покровителя деревни Артемия Веркольского, но ведь он церковный - значит, к возлияниям не располагал. Символично, что за два года в Верколе не открылось ничего нового, кроме ночного бара. Видел бы это Федор Александрович - наверняка «руками бы махал», как выражается Михаил Иванович Абрамов (Миша Пряслин).

Свое дело

Когда ФСБ заговорила о службе Абрамова в СМЕРШе, многие решили: сенсация! На самом деле этот факт никогда секретным не был. Каждый, кто бывал в музее писателя, видел там пару экспонатов на тему СМЕРШа - ходатайство Абрамова об увольнении из органов и ответ на него.

На церемонии передачи новых документов вдова писателя первым делом поправила всех, кто утверждал, что Абрамов «военную тему оставил на потом». На самом деле он посвятил ей аж четыре произведения (правда, незаконченных, так что в этом смысле действительно «оставленных»): ранний рассказ о своем ранении, рассказы «Белая лошадь» (о ленинградских ополченцах) и «Разговор с самим собой» (о работе военкора), а самое главное - повесть «Кто он?», в которой речь идет как раз о СМЕРШе. Все это Крутикова-Абрамова опубликовала в 1994 году в шестом томе собрания сочинений.

Но вряд ли здесь есть повод для упреков - мол, плохо земляки знают биографию и творчество Абрамова. Да, факт известен был, но особо не афишировался из-за недостатка комментариев, а может, и дурной славы СМЕРШа. Даже в головах абрамововедов до сих пор не очень-то укладываются: их кумир и «жутчайшая» даже для страны с богатой историей сыска служба.

- Будучи следователем, он ведь мог и спасти человека, и его погубить, - гадают исследователи. И тут же, вспомнив «Братьев и сестер», определяются: - Нет, не мог быть губителем тот, кто написал такие книги!

Вы спросите: а что же документы, которые привезли в Верколу сотрудники ФСБ, - разве они не проливают свет на работу Абрамова-следователя? Проливают, но больше на его личность, чем на работу. Военная присяга, автобиография, характеристики, телеграмма ректора ЛГУ и еще с десяток потемневших от времени бумаг взяты из личного дела контрразведчика Абрамова. Рабочие дела, которые он вел, разбросаны по архивам страны (переданные музею документы хранились в Омске) и/или не освобождены еще от грифа «секретно».

Но одно дело Абрамова известно - то, о котором рассказывается в повести «Кто он?». Людмила Владимировна убеждена, что она писалась на документальном материале, и главный герой - следователь - это сам автор. В повести он спасает человека, усомнившись в его виновности. А значит, он спас его и в жизни.

- Абрамов проявил верх мужества и самоотверженности, - считает Людмила Владимировна. - Вы только представьте: война, сталинское время, репрессии... И вдруг молодой рядовой следователь засомневался, правильно ли обвиняют в шпионаже брянского колхозника, который уже и сам в этом сознался! Не согласовав с начальством, Абрамов отправляет на экспертизу главную улику - письма. А дело это было на контроле у Москвы, начальники надеялись получить за него высшие награды. Абрамов рассказывал, как он шел по набережной Северной Двины и думал, что это его последний день. Но письма, на его счастье, оказались поддельными. «Кто он?» - это не только об обвиняемом, это вопрос следователя к самому себе, к людям: кто мы и на что способны в экстремальной ситуации? Абрамов считал, что это будет его лучшая повесть. И даже в незавершенном виде она представляет сегодня большой интерес.

К сожалению, этот «большой интерес» вышел небольшим тиражом. Шестой том стал библиографической редкостью, которую я не смогла отыскать даже в областной библиотеке имени Добролюбова...

Дело же брянского партизана - героя повести «Кто он?» - сотрудники ФСБ обещали поискать в своих служебных недрах. А еще они нашли в Верколе нужные слова о своем бывшем коллеге:

- Изучая дело Абрамова, мы убедились, что он был талантлив во всем, - сказал заместитель начальника регионального управления ФСБ Олег Семков. - Только незаурядный человек мог всего за два года в военной контрразведке пройти путь от старшего сержанта до лейтенанта.

Вдова писателя добавила, что Абрамов не стыдился своей службы в СМЕРШе, даже когда «всякая тля» принялась его в этом упрекать. Он говорил, что делал свое дело. «Свое» - на те два военных года. А «своим» на всю жизнь для него должно было стать писательство. И 27 июля 1945-го профессор Вознесенский, ректор ЛГУ, отправил телеграмму генерал-майору Головлеву, под началом которого служил Абрамов, с просьбой демобилизовать бывшего студента-филолога для продолжения учебы. Разумеется, за особый талант.

Эта телеграмма видного ученого и стала открытием для вдовы писателя. Будем надеяться, что спецслужбы приготовят ей и нам еще немало подобных открытий.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта