Последний рейс «Унжи»

Свирепое Карское море порой тоже «воевало» против наших моряков

Шел 1943 год. Те суда Северного морского пароходства, что были поновей, ходили в союзных конвоях, а те, что не могли держать скорость 10 узлов, а таких оказалось большинство, обеспечивали каботажные грузоперевозки, в том числе и в Ближней Арктике.

Навигацию третьего года войны я заканчивал машинистом парохода «Унжа». Этому судну германской постройки на то время было уже 20 лет. Вооружение на нем имелось, хотя и слабое: на корме стояла пушка, на мостике, с обоих бортов - пулеметы. В состав экипажа входили еще и шесть краснофлотцев, которые по сигналу тревоги занимали места по боевому расписанию. Остальные моряки, кроме тех, кто нес вахту, тоже были «расписаны» по боевым постам. В рейсе обычно, кроме основной вахты, наблюдение за поверхностью моря и горизонтом несли еще несколько моряков.

В тот рейс мы вышли уже глубокой осенью. Нас сопровождали два тральщика, переоборудованные из промысловых судов. Первый заход судна был в Нарьян-Мар. Городок был очень небольшим и, по сути, весь располагался около порта. Отсюда же начиналась и главная его улица с несколькими двухэтажными деревянными домами. Никакого транспорта в городке я не заметил. Но самое сильное впечатление от Нарьян-Мара оставило у меня посещение местной больницы. Обратился я туда по поводу разболевшегося зуба. Стоматолога в больнице не оказалось. Вообще, прием по всем болезням вел один врач. Он сразу же сказал, что зубы он лечит единственным способом - удалением. Рейс нам предстоял долгий, неизвестно, когда еще мы должны вернуться в Архангельск, и потому пришлось решиться. Удаление это, конечно, проводилось безо всякого наркоза и тот день, когда я лишился своего первого зуба, запомнился на всю жизнь.

Река Печора уже покрывалась льдом, когда «Унжа» покинула Нарьян-Марский порт. Дальше пошли на восток, миновали пролив Югорский Шар и взяли курс на Амдерму. Берег здесь очень пологий, песчаный. В заполярном поселке нет причалов, поэтому все грузовые операции мы вынуждены были проводить на рейде поселка. Наше судно стало на якорях максимально близко к берегу, а грузы от нас и к нашему борту подвозили на плашкоутах, которые буксировались мотоботами.

Когда наши трюмы опустели, стали принимать марганцевую руду. Работали круглые сутки, но несколько раз из-за шторма работы прекращались. Успели заполнить лишь часть кормового трюма, когда погода окончательно испортилась. Очередной плашкоут оттащили к берегу, мы закрыли трюм, выбрали якоря и двинулись в открытое море...

Шторм был страшный. Главная машина работала на пределе, но через какое-то время обороты стали падать, из «теплого ящика», куда стекает конденсат, пошел пар, вышел из строя главный холодильник, машинное отделение заволокло паром, судно стало, потеряв ход и управление.

Чтобы замедлить снос в сторону берега, бросили якоря. Некоторое время пароход удерживался на них, но потом лопнула одна цепь, потом другая. Тогда с кормы бросили еще один якорь, и судно развернуло носом к берегу. Ветер и волны все равно тащили «Унжу» к нему.

В машине объявили аврал, вскрыли крышки холодильника, все трубки его оказались забитыми илом. Попытались промыть их забортной водой. Наконечник шланга присоединяли к каждой трубке, но пока ее промывали, большая часть воды летела на того, кто держал в руках шланг. Шланг попеременно передавали друг другу: пока один «промывал», другой, промокший до нитки, бежал к котлам, чтобы хоть немного согреться. Последнюю трубку промыли под самое утро.

Ветер и волна стихли внезапно. Я поднялся на палубу и увидел следующую картину. Носовая часть парохода, приблизительно до середины первого трюма, уткнулась в песчаный берег. Сам корпус «Унжи» неподвижно находился примерно под углом 30 градусов относительно линии берега, имел небольшой крен на левый борт.

После сборки холодильника мы промерили глубину по корме, убедились, что винт свободен и запустили машину. Она отработала какое-то время, и мы поняли, что самостоятельно с мели нам не сняться.

Через несколько суток подошел эсминец «Гремящий». При помощи мотоботов его матросы завели буксирный трос. Мы на «Унже» запустили машину, а эсминец стал натягивать трос. И совместные усилия наши оказались напрасными: трос натянулся и через какое-то время лопнул. Стало ясно, что пароход сел на грунт очень плотно и без специальных аварийно-спасательных работ не обойтись.

«Гремящий» ушел, мы же больше не предпринимали усилий, чтобы сняться. К тому же на судне заканчивалась пресная вода. Из Амдермы по берегу к нам пришла пожарная машина и восполнила наши запасы. Через какое-то время с моря подошел пароход «Вытегра». На его борт было перегружено вооружение нашего судна, а затем и вся команда, за исключением краснофлотцев, приписанных к нашему экипажу, перешла на этот пароход. С того дня о дальнейшей судьбе «Унжи» мне ничего неизвестно.

На «Вытегре», пока шли в Архангельск, мы не остались без дела - стояли подвахты, вели наблюдение за морем. Домой прибыли уже во второй половине декабря. В пароходстве всем морякам «Унжи» как потерпевшим бедствие выдали что-то вроде аварийного пайка - по 16 килограммов муки - это по меркам военного времени было целое сокровище.

Так закончилась третья и последняя для меня военная навигация в Северном морском пароходстве. Вскоре я ушел добровольцем в армию. На этот раз я покинул свой Архангельск не пароходом, а по твердой суше, поезд вез меня в Вологду, где квартировал учебный запасный полк.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Анатолий Александрович Парфенов поведал читателям историю об одном из тех событий, которые в летописи военных лет на нашем Севере упоминаются нечасто и очень скупо. Поэтому мы хотели бы внести в его рассказ некоторые существенные дополнения.

Шторм, который выбросил пароход «Унжа» на берег близ Амдермы, произошел 20 октября 1943 года, на мели судно оказалось утром на следующий день. Попытки снять пароход продолжались не один день, вернее, около двух недель. Уже 21 октября к бедствующему судну были направлены эсминец и минный тральщик.

Первая попытка стащить «Унжу» с мели была предпринята 23 октября, и затем аварийно-спасательные работы продолжались, правда, 26-го их на время прервал шторм, ударами которого корпус парохода сильно било о грунт. 29 октября в районе аварии находились 3 минных тральщика, сторожевик и два транспорта - так говорят оперативные документы осени 1943 года. Возможность отправить на помощь такое большое количество кораблей объясняется тем, что в это же время недалеко от места аварии, в проливе Югорский Шар, проходили два встречных конвоя. Попытки спасти «Унжу» в тот год не увенчались успехом, 30 октября командование решило пароход оставить.

Снять судно с мели удалось только после войны. В составе Северного морского пароходства оно проплавало вплоть до 1967 года, когда и было списано. А уже в 1968-м флот архангельских лесовозов пополнился новым судном, которому и передали название старого парохода «Унжа».

К слову, пароход, на котором ходил наш автор во время войны, действительно был построен в Германии в 1923 году. Первое его имя - «Reinbek». Судно имело водоизмещение 2.400 тонн, длину корпуса - 72 метра, машину в 750 сил, которая давала ход в 9 узлов.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта