Двое со шхуны «Maud»

Их трагическую загадку Арктика хранит и по сей день

История полярных походов и мореплаваний знает немало драм и трагедий. Одна из них увековечена двумя памятниками на Диксоне. Мне трижды довелось побывать здесь, и всякий раз крест и гранитный знак на скалистом берегу пролива Превен заставляли размышлять о случившемся на шхуне «Maud».

В июле 1917 года на верфи близ норвежской столицы на воду было спущено новое судно, которое нарекли «Maud». Построенная по заказу и на деньги арктического исследователя Руала Амундсена, шхуна по водоизмещению почти вдвое превосходила нансеновский «Fram», но «унаследовала» его «яйцеобразную» форму корпуса, способного выдержать сильные сжатия льдов. Парусное вооружение корабля дополнялось двигателем высокой по тем временам мощности - 240 лошадиных сил.

Плавание предстояло сложное и длительное, даже по меркам сегодняшнего дня: не только пройти Северным морским путем с запада на восток, но и, сознательно подчинившись воле льдов, дрейфовать в широтах Центральной Арктики. Забегая вперед, скажу, что экспедиция на «Maud» продолжалась шесть (!) лет. В составе экипажа на шхуне, помимо уже известного Руала Амундсена, покорителя Южного полюса и Северо-Западного Канадского прохода, были еще 8 человек. Экспедиция являлась крайне малочисленной. Однако Амундсен принципиально не брал на борт много людей. Он исходил из расчета, что в коллективе все и каждый должны быть загружены работой, и по возможности разнообразной. В этом он видел одно из действенных средств борьбы с психологической депрессией, которая, как известно, погубила не одну экспедицию в безлюдных районах планеты. Четверо из восьми уже участвовали в предыдущих скитаниях Амундсена. На борту был единственный научный сотрудник, тогда еще молодой Харальд Свердруп, впоследствии ставший одним из самых известных ученых Норвегии. К слову, именно ему пришлось выполнять самые разнообразные обязанности - лаборанта, метеоролога, океанографа и... кока.

24 июня 1918 года шхуна вышла в море. Ровно через месяц «Maud» вошла в пролив Югорский Шар. Здесь к экспедиции присоединился Геннадий Олонкин - русский радиотелеграфист местной полярной станции. Плавание продолжилось. Опасения, что в восточной части Карского моря встретятся сплоченные льды, не оправдались, и уже 9 сентября шхуна миновала мыс Челюскина, благополучно оказавшись в дальней Арктике. Первая часть плана была выполнена. Остановившись 13 сентября у побережья Таймыра, экспедиция зазимовала.

Во время первой зимовки исследования велись на относительно небольшом отдалении от судна. Амундсен ограничился лишь санным походом на близлежащие острова Малый Таймыр и Старокадомского. Это удивляет, ведь уже было известно об открытии русскими Северной Земли, но здесь обычно «легкий на подъем» Амундсен не стал искушать судьбу, хотя преодолеть-то нужно было 50-55 километров. 12 сентября 1919 года льды освободили шхуну. В этот же день двое из экипажа - матросы Пауль Кнудсен и Петер Тессем - покинули корабль и направились на юго-запад, к острову Диксон.

Полярная драма. Первый акт

Причины их ухода до сих пор не ясны. Существующие объяснения спутников и очевидцев противоречивы. Первоначально Амундсен ссылался на то, что Тессему в сопровождении более опытного Кнудсена было поручено доставить почту экспедиции на Диксон, где располагались русская фактория, полярная станция, радиоцентр и гавань, куда заходили корабли. С почтой главным образом передавались научные материалы, собранные за время первой зимовки. Однако вся эта информация, как было очевидно уже тогда и подтвердилось позже, не могла устареть во время дрейфа «Maud». Не было и необходимости срочно переправлять ее в Норвегию: там ее никто не ждал. Может быть, имелись какие-то иные и неотложные сообщения? Нет. Ничего необычного во время той зимовки не произошло. Планы остались прежними.

В автобиографической книге «Моя жизнь», которая вышла много позже экспедиции на «Maud», Амундсен уже пишет иное: Тессем постоянно жаловался на нездоровье, головные боли, слабость и бессонницу, неоднократно просил отправить его обратно в Норвегию. Амундсен якобы уступил его просьбам. Был ли он уверен в благополучном исходе? Да. Во-первых, к этому времени «Maud» находилась в 800-900 километрах от Диксона - на расстоянии, реальном для пешего арктического перехода по суше. К тому же сопровождающему Кнудсену был относительно знаком предполагаемый маршрут. В 1915 году он участвовал в плавании норвежского барка «Eclipse» под командой Отто Свердрупа к Таймыру и даже ходил по льдам к зимующим здесь пароходам русской экспедиции Б.А.Вилькицкого. Наконец, по пути следования Тессема и Кнудсена имелись склады продовольствия. Их местонахождение путники знали. Иными словами, ту попытку достичь обитаемых мест нельзя назвать безрассудной.

«Maud» направилась морем на восток, а два норвежских моряка по льдам двинулись на юго-запад, к берегу. Им было суждено никогда не встретиться.

Когда шхуна достигла чукотских берегов в 1920 году, ни Кнудсена, ни Тессема уже не было в живых. Через русскую радиостанцию в Анадыре Амундсен связался с Норвегией и сообщил, что двое из его экспедиции должны были прийти на Диксон, но так и не появились на нем. Обеспокоенное правительство Норвегии организовало поиски. К Таймыру вышло парусно-моторное судно «Heimen». На нем в конце августа капитан Якобсен обследовал побережье на север до мыса Вильда. Дальше норвежцы пройти не смогли из-за льдов, вернулись на Диксон и здесь зазимовали. Одновременно правительство Норвегии обратилось в Москву с просьбой об организации сухопутной поисковой экспедиции, и такая была создана. От норвежцев в нее вошли капитан Якобсен и переводчик Карлсен, с русской стороны - Никифор Алексеевич Бегичев и его товарищи.

Бегичев был опытным, испытанным полярником. Он участвовал в русской экспедиции Э.В. Толля, с 1906 года постоянно жил на Таймыре и организовывал здесь промысловые и спасательные экспедиции, сам сделал несколько важных географических открытий. По его плану несколько поисковых групп должны были передвигаться вдоль берега, где заблаговременно были разбиты промежуточные лагеря. Так и сделали.

Следы трагедии

На Диксоне поисковики появились уже в 1921-м. Сам Бегичев с норвежцами двинулся к мысу Вильда. Здесь на пустынном берегу под каменным гурием в жестянке из-под консервов они обнаружили записку Кнудсена и Тессема, датированную 18 ноября 1919 года. Из нее следовало, что путники находятся в хорошем состоянии и намереваются идти к Диксону, имея продовольствия на двадцать дней. Далее поиски велись еще более скрупулезно. 2 августа были обнаружены норвежские санки, на следующие сутки у мыса Стерлегова - нарта, и, наконец, 14 августа у мыса Приметного Бегичев с товарищами наткнулся на первую страшную находку. В большом кострище на берегу лежали обугленные человеческие кости, череп, вокруг в беспорядке были разбросаны гильзы от патронов, сломанный нож, множество мелких вещей, по которым Бегичев установил, что здесь был сожжен труп одного из ушедших моряков «Maud».

Останки предали земле и на месте захоронения поставили крест из плавника. Дальше началась непогода, стали гибнуть олени. Поиски прекратили.

«Heimen» вернулся в Норвегию, и дальнейшие поиски шли уже по инициативе существовавшего тогда Комитета Северного пути. На берегу реки Зеледеева (примерно 80 верст от Диксона) русские полярники нашли различные предметы исчезнувших путников: теодолит, посуду, аптечку, белье и почту, зашитую в два пакета из непромокаемой ткани (примерно по 9 килограммов каждый). Ту самую почту, что отправлял Амундсен. Еще ближе к Диксону, у реки Убойной, - новые находки: две пары норвежских лыж и обрывки спального мешка. И уже в трех (!) километрах от Диксона совершенно случайно Бегичев обнаружил в глубокой расщелине скелет человека в полуистлевшей одежде. В кармане вязаного жилета лежали золотые часы, на внутренней стороне которых было выгравировано имя Тессема. Другие предметы, в том числе обручальное кольцо, охотничий нож, подтверждали, что погибший - матрос со шхуны «Maud» Петер Тессем. Тогда же заключили: значит, погибший у мыса Приметного - Пауль Кнудсен.

Загадки на берегу

Каждый раз бывая близ места гибели Тессема, меряя шагами скалистый отлог, ловил себя на одной и той же мысли: поднимись норвежец на берег, пройди, проползи всего-то восемь или десять метров, наверняка бы заметил он либо постройки, либо огни русской станции, ведь здесь ничто не закрывает обзор, все видно как на ладони! Случилось так, что не суждено ему было преодолеть тот последний подъем.

Предположений о причинах гибели Кнудсена и Тессема несколько, но ни одно из них не находит достаточных подтверждений, чтобы признать его единственно верным.

Спустя почти два месяца после выхода со шхуны, как свидетельствует записка, обнаруженная Бегичевым на мысе Вильда, путники находились в хорошем состоянии, при провизии и намеревались достичь Диксона. Однако и без того тяжелый путь, штормовые ветры, сильные морозы подорвали силы и здоровье путников. Некоторые исследователи предполагают также, что у Кнудсена случилась травма, а что может быть хуже в той ситуации?!

Что же тогда произошло на следующей их стоянке, у мыса Приметного? Подробно составленное Бегичевым описание места гибели Кнудсена и обнаруженные там предметы не исключали признаков борьбы и насильственной смерти одного из моряков. Быть может, им пришлось обороняться от внезапного нападения белого медведя? А может, это была развязка тяжелой ссоры, не столь уж редкой в подобных переходах.

Но вернемся к первой зимовке «Maud». Серьезных оснований для ухода моряков со шхуны вроде бы и не было. Более того, они противоречивы даже со слов самого Амундсена. К тому же, стоит задуматься, насколько серьезна потеря командой сразу двух человек? Отныне и в без того маленьком экипаже кому-то предстояло выполнять работу отсутствующих. А ведь все только-только начиналось!

Известно, Амундсен отличался щепетильностью при подготовке экспедиций. Залог их успеха он видел в четком, продуманном плане, в тщательном подборе снаряжения. Мы знаем, что и по многим вопросам «полярного быта» он, как правило, держал совет со специалистами. Аномалии человеческой психики в условиях длительных плаваний во льдах, безусловно, были ему известны. Но вряд ли даже такой знаток Арктики, как он, психологическую несовместимость между отдельными членами экипажа мог предвидеть еще на суше, тем паче - прогнозировать ее развитие.

Полагают, Петер Тессем - новичок команды, как раз и оказался неготовым к длительной экспедиции, а его угнетенное душевное состояние усиливалось еще и нездоровьем. К чему оно могло привести со временем, опытный Амундсен догадывался. Тогда почему он не упоминает об этом ни в судовом журнале, ни в поздних воспоминаниях? Думается, «выдавать» слабость духа своего товарища по экспедиции Амундсен не стал из свойственного ему благородства. В истории арктических экспедиций случай не редкий. Читая дневники великих полярных странников: Илайша-Кент Кейна, Уильяма Парри, Пауля Хегманна, Джорджа Де-Лонга, я всегда восхищался высокой нравственностью их авторов. Что бы ни случилось - ни слова упрека своим товарищам! Или драма на «Святой Анне». Даже такие «заклятые враги», как Г.Л.Брусилов и В.А.Альбанов, стремились, чтобы их жестокая личная неприязнь не распространялась на других. Ни погибший Брусилов в судовом журнале, ни выживший Альбанов в воспоминаниях не позволили упрекнуть в малодушии, унизить друг друга.

Решение отправить Тессема на берег в сопровождении Кнудсена далось Амундсену нелегко, ведь терялось очень многое. Но из двух зол, как известно, выбирают меньшее. Отправка почты была лишь удачным предлогом.

Через шесть лет после выхода из Христиании шхуна «Maud» завершила плавание у Аляски. Без Тессема, Кнудсена и... самого Амундсена, который прервал свою экспедицию по состоянию здоровья и передал командование Харальду Свердрупу. Многое в драме двух погибших норвежцев так и осталось неизвестным. И вряд ли когда-либо мы узнаем все ее подробности. Негостеприимная Арктика умеет хранить свои тайны.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта